– Сергей, я вижу, что у тебя есть что сказать, – заметил полковник.
– Надо брать генерала, – буркнул Марк.
– Аргументы, – потребовал Эйдинов скорее автоматически.
– Начнем с главного, шеф, с того, что дальше Зубахина, последний ли он в этой цепочке или над ним стоит еще кто-то, зайти вам не позволят.
– Так, все свободны. – Полковник отпустил начальников групп и остался один на один с агентом. – Ну, продолжай. Ты сказал – не позволят.
Сергей прочистил горло.
– Это отправная точка. При любом раскладе Зубахин – крайний. Мы начали с рядового состава и получили результат, теперь нам нужно поменять тактику и начать долбить сверху. Все равно мы не сможем выявить всех участников этой группировки.
– А если выявим? – лениво отозвался полковник. – Тогда что будем делать?
– Мы уже знаем четырнадцать человек – пару майоров и весь расчет Заплетина. Можно шлепнуть майоров, Мастера и его дружка, но нельзя убивать разведчиков. Во-первых, как это сделать? Во-вторых, я прекрасно понимаю задачи отдела: добраться до головы и отсечь ее, остальное пусть гниет. Согласен, нельзя дать разгореться скандалу, но здесь особый случай. Я могу припомнить внезапную кончину пары-тройки генералов, двое из них окончили жизнь самоубийством – похоже на работу вашего отдела. Дело-то с Зубахиным практически готово – вот она, голова, руби. С военными преступниками так и надо поступать; а в нашей стране это единственный, наверное, способ борьбы с негодяями. Однако главную голову ты не отрубишь, ты сечешь мелкие, гнилые головы системы, потому и труд твой видится бестолковым. Видимо, даже такая работа кому-то нужна.
– И ты не догадываешься кому, – ухмыльнулся Эйдинов.
– "Наверху" тоже выбор невелик, – ответил Марк. – А тем парням, которых втянула система, жить осталось недолго. Я про расчет Заплетина говорю, – пояснил Сергей. – Для вас они бешеные псы, а бешеных собак отстреливают. А в чем вина бедной собаки, полковник? В том, что ее укусила другая бешеная собака, вот и все. С разведчиками поступят так же, как они поступали с бандитами. Однажды во время рейда они выйдут на связь, и согласно пеленгу их накроют с воздуха свои же: извините, ошибочка вышла. А тут нужен другой, библейский подход: одного казнить, другого помиловать.
– Может, им священника вызвать? – В какой-то степени это высказывание Эйдинова стало пророческим.
На ерническое замечание полковника Марк ответил сдержанно, но также не к месту:
– Солдаты относятся к церкви потребительски.
Сейчас он подумал о том, что случится, если дело довести до конца, до судебного зала. Это будет взрыв огромной силы.
Суд. На скамье подсудимых генерал Министерства обороны – пусть он откровенен. Он рассказывает, как преподавал в лагерях боевиков секретные дисциплины, то есть признается в убийстве своих подчиненных. Он рассказывает, как убивал российских солдат, передавая боевикам деньги. Как убивал их, переправляя через границу наемников и полевых командиров. Как (он один, оказывается, такое возможно) затягивал войну. Какая реакция должна последовать со стороны государства?
Руст, бедный очкарик Матиас Руст, в День пограничника опустил шасси своей «Сессны» прямо в кресло маршалу Соколову. Вряд ли можно назвать преступлением выходку 19-летнего «ганса». А генерал-убийца способен был выбить всю верхушку Минобороны и Генштаба, которые засиделись в своих креслах и под носом у которых происходили чудовищные преступления.
Нет, дело Зубахина никогда не дойдет до суда.
Помолчав, Марк повторил:
– Генерала надо брать.