Передать привет — это словесная визитная карточка банкира, это сопроводиловка на тот свет.
Взгляд Дудникова остался спокойным. И голос — безучастный и ровный — не дрожал. В его словах не было и намека на попытку спастись. Друзей и товарищей в их мире не существовало.
— Володя, мы же с тобой вместе работали. Мы жрали с одного стола, из одного стакана пили. Ну, хули ты телишься? Убей меня! Думаешь, я боюсь? Ты тоже не затрясешься, когда придут за тобой. — Дудников указал на Соболева. — Вот Валера придет за тобой. А потом настанет и его очередь. И никто из вас не спросит: «За что?» Да ни за что!
— Заглохни! — прикрикнул Рукавишников. Он обозлился на товарища. За то, что тот пусть не перехватил инициативу, но сбил настрой, руку, заряженную для удара, сбил. — Сука! — Он развернулся к водителю боком и грохнул его ногой в голову.
Дудников ударился затылком о лобовое стекло. Он попытался встать, но рядом уже был Соболев. Несколько сильных ударов, и в голове Юрия помутилось. К горлу стремительно подступала тошнота.
Соболев двинул его двумя пальцами по глазам, размахнулся и ударил открытыми ладонями по ушам.
Рукавишников взял его за голову и припечатал к лобовому стеклу.
Соболев повторил этот прием.
Рукавишников...
Соболев...
Снова Рукавишников.
Пока еще живого Дудникова впихнули в салон «Фольксвагена». Рукавишников, прежде чем закрыть дверцу, попрощался с классным водителем:
— У тебя трафик впереди. В добрый путь, Юра.
Он макнул конец буксировочного троса в канистру с бензином, потом перекинул его через металлическую балку и закрепил узлом. Пошарил на полках и нашел бутылку с ацетоном. Привязал ее к тросу на расстоянии метра от бетонного пола и поджег веревку. Пнул канистру и кивнул Соболеву:
— Уходим.
Он оглянулся. Дудников, с трудом подняв голову, провожал их взглядом.
Они отошли метров на сто и услышали глухой взрыв. Но прежде длинно прозвучал автомобильный гудок...
— Ты слышал? — спросил Рукавишников напарника.
— Вроде бы наш отсигналился.
Взрыв был сильный. Металлический гараж расперло, как консервную банку на огне. Металл дал трещину вдоль сварочного шва. В него хлынул воздух и тут же попер назад, превращаясь в огненный факел. Дудников выдержал чудовищную перегрузку, находясь в закрытой машине. Его резко сдавило со всех сторон, выгоняя из ушей и глаз кровавую пену, осыпало стеклом. Потом его раздуло, как рыбу на песке. Он походил на факира, заглатывающего огонь. Он был уже мертв, когда на нем загорелась синтетическая спортивная куртка, мгновенно прикипая к телу...