Оборотень

Дальний свет, усиленный противотуманными фарами, полоснул по глазам. «Волга» вырулила со стоянки и медленно, не в пример иномаркам, поползла по спуску к шоссе. Охранник козырнул.

«Где же твой любимый „Форд-Эскорт“? — вспомнил Рыбаков красно-белый генеральский лимузин. — Нет, за тобой я, пожалуй, не поеду. Тут остался гусь покрупнее».

Он нащупал под сиденьем заводную ручку, снова вышел из салона.

— Покрутил бы лучше, чем над душой висеть, — не глядя, бросил опер охраннику.

— Делать мне больше нечего, — процедил весьма занятой страж.

Рыбаков провернул ручку. Двигатель заработал, пыхнул сизоватым дымком из выхлопной трубы. Не говоря церберу ни слова, старлей широко развернулся, посигналил на прощание и скрылся за поворотом.

Отъехав по шоссе метров двести, он остановился на обочине и выключил фары. Ждать долго не пришлось: «крутой мерс» выскочил минут через десять. Черный «БМВ» оказался машиной сопровождения, шел на тридцатиметровой дистанции, как привязанный. Вместе с «Жигулями» Рыбакова это была уже колонна. Перед стационарным постом на Кольцевой дороге головной лимузин сбросил до семидесяти. К счастью, патруль проверял документы у водителя большегрузной «Татры», так что проскочили без приключений. Ближе к Москве поток сгущался, упустить «БМВ» из вида ничего не стоило. Рыбаков поставил «дворники» на скоростной режим, впился глазами в толстозадую иномарку.

По Рублевскому шоссе ехали с ветерком. Первая остановка была на переезде у Кунцевской, пришлось отстать, пропустить «девятку» и такси. В машине сопровождения наверняка сидели профессионалы, а потому они вполне могли заинтересоваться настырными «Жигулями». Ну а если у них была связь друг с другом (в этом Рыбаков не сомневался), слежка становилась и вовсе рискованной: водитель головной машины наверняка засек «Жигули» на площадке у «Сарагосы». На Кутузовском обе иномарки словно с цепи сорвались, рванули под сто километров, и Рыбаков на какое-то время потерял их.

Наконец крутые тачки остановились. Из «БМВ» вышли трое. Один подошел к «Мерседесу», двое других нырнули в подъезд.

Ни полную блондинку в полушубке, из-под которого выглядывал подол длинного вечернего платья, ни средних лет мужчину в куртке «аляска» Рыбаков не знал. Зато Круглова, чью фотографию ему накануне показал гендиректор ЧОП «Кипарис», старлей узнал сразу. Судя по откормленной физиономии, фамилия у бывшего гэбэшника была, что называется, «говорящей», как у Скотининых и Правдиных в старинных пьесах.

«Здравствуй, здравствуй, друг мордастый! Вот тебе и вышибала из кабака!» — удовлетворенно подумал опер.

Озираясь, охранники проводили вальяжную пару до подъезда. Тыл, видимо, прикрывал водитель. Все было проделано быстро, четко, профессионально. Если бы кто-нибудь из прохожих, находившихся в секторе сопровождения, сделал бы на свою беду резкое движение, то оно бы стало для бедняги последним.

Через минуту Круглое и с ним еще двое сели в «БМВ» и исчезли в обратном направлении. Рыбаков тщетно попытался определить квартиру в окне — дом был высоким и длинным, со множеством подъездов. «Мерседес» неожиданно показал поворот, пропустил немецкий двухъярусный автобус с рекламой гамбургской турфирмы на борту и помчал к центру. Старлей так засмотрелся на окна, что едва не врезался в этого монстра.

Рыбаков занял место «БМВ» на дистанции в тридцать метров и стал сопровождать «Мерседес» по Кутузовскому, лихорадочно соображая, что предпринять.

«Подставиться ему, что ли? — думал опер. — Так ведь, если, не дай Бог, поцарапаю этот танк — до пенсии не расплачусь!..»

Искать повод для знакомства пришлось недолго: несомненно опытный, но обнаглевший от вседозволенности водитель «Мерседеса» сам дал его, проскочив на красный сигнал светофора пустынный Украинский бульвар.

«Ну, вот и все, — подумал Рыбаков, быстро опустил стекло и выставил на крышу портативный проблесковый „маячок“. — Приехали».

Взвыла сирена. Опер поравнялся с «Мерседесом» и стал прижимать его к тротуару. Водитель притормозил, остановился, но из салона не выходил. Рыбаков захлопнул дверцу, не спеша подошел к шоферу и сунул ему под нос удостоверение.

— Старший лейтенант Рыбаков. Ваши документы!

Права были выписаны на имя Протопопова Николая Николаевича.