Теперь все зависело от этого майора. Если ему сообщили, придется устроить бойню, если не сообщили — договориться.
— Кожевников? Это про вас мне из ФСБ депешу прислали?
— Я у вас должен спросить, — строго сказал Кожевников, соображая, какую депешу: первую — благоприятную или вторую — запретительную.
— А, да-да, было дело с месяц назад. Я уж и позабыл.
— А то, что вы военный человек, вы не забыли?! — гаркнул Кожевников. — Встать, смирно, когда со старшим по званию разговариваете.
Майор нехотя поднялся.
— Совсем тут распустились. Ладно, вольно, я не с инспекцией к вам. Чего вас инспектировать, когда мы вас вообще прикрыть решили.
— Как? — опешил майор.
— А вот так. СПЧ я забираю, твои бойцы мне сейчас помогут его погрузить на самолет. Вы полетите со мной.
Майор какое-то время смотрел на Кожевникова, хлопая мелкими ресницами.
— На самолет? — спросил он наконец.
— На самолет.
— На какой самолет?
— Ан-2. Вон он стоит на площадке.
Кожевников ожидал какой угодно реакции на свои слова — спора, возмущения, требования разрешительных бумажек, но не такой — майор вдруг схватился за живот и захохотал, сгибаясь в три погибели.
Кожевников не любил, когда над ним смеялись, а когда он не понимал, почему над ним смеются, — ненавидел.
— Смирно! — снова рявкнул он. — Что смешного, майор?
— На самолет, — все еще не мог остановиться тот. — Вы СПЧ видели?
— Нет, — растерялся Кожевников, впрочем уже соображая, что дал маху.
— Так пойдемте, я вам покажу.