Натянув свою фуражку, лейтенант вылез из салона в сырую темноту. Хорошо, если крутой на «бээмвухе» — эти отстегивают, как говорится, без базара. Но, с другой стороны, хорошо бы, чтоб не очень крутой. А то вообще не остановится или бабахнет по дури своей из какого-нибудь шального ствола… Гаишник расстегнул кобуру на поясе. На всякий случай. Кто сказал, что работа в милиции простая?
Через несколько мгновений из-за поворота брызнул яркий свет фар. В темноте трудно разобрать, что за машина. Ну да ладно — сержант с автоматом не зря лычки таскает! Лейтенант поднял светящийся жезл, приказывая водителю остановиться.
Машина, резко сбросив скорость, тормознула метрах в десяти от патруля, и лейтенант разочарованно хмыкнул: лихачил обыкновенный «жигуль-шестерка». Этот еще канючить начнет сейчас. Не права же у него отбирать? На кой ляд они, эти права? Их на хлеб не намажешь.
Гаишник подошел к машине и козырнул, представляясь:
— Лейтенант Четвертак.
— Это в баксах, что ли? — хмуро поинтересовался водитель.
— Это фамилия, — раздраженно буркнул лейтенант. Такие шутки ему давно уже осточертели. — Вы нарушили скоростной режим… Не дав договорить, водитель молча протянул ему сто долларов:
— Хватит?
Несколько секунд лейтенант смотрел на купюру. Он работал в ГАИ не первый год и за это время научился точно чувствовать, что за человек сидит за баранкой.
Научился хотя бы для того, чтобы не получить пулю в живот. И сейчас он понял, что этот человек на шутки не настроен, его, лейтенантовы, обстоятельства прекрасно понимает и готов платить, но не более того. В таких случаях лучше Бога не гневить.
Четвертак молча взял купюру, снова козырнул и не спеша отправился к своей машине. А за спиной у него отчаянно взвизгнула резина, и нарушитель умчался по направлению к Москве с еще более возмутительной скоростью. Но это пусть теперь волнует других. Он, Четвертак, на сегодня свой план выполнил… Как только гаишник взял деньги и исчез, Пастух тут же забыл о нем. Так, досадная задержка. Не более. Но если бы тот не взял деньги, а стал бы качать права. Пастух, скорее всего, свернул бы ему шею. Конечно, резкость и злость — плохие советчики и до добра не доводят, да и кому, как не Пастуху, знать, что успех любого дела зависит в первую очередь от хладнокровия и рассудительности.
Но какое тут, к чертям собачьим, хладнокровие! Еще и часа не прошло, как Пастух обнаружил пустой дом в Затопино, понял, что опоздал и что дело принимает оборот, которого он больше всего опасался. Хладнокровие еще не успело вернуться, желание сворачивать шеи еще не улеглось. Так что лейтенант Четвертак очень вовремя отвалил.
А события этого дня развивались с такой скоростью и таким размахом, что просто никак не укладывались в голове. Не успел Пастух отойти от стремительного бегства из Италии, как на него свалились чудовищные обвинения почти что в государственной измене, убедительно подкрепленные неожиданной попыткой взорвать полковника Голубкова его, Сергея Пастухова, руками. Не успел Пастух очухаться и от этого ошеломляющего происшествия, как обнаружил, что похищена его семья! И опоздал он всего лишь на какой-то час-полтора!.. Даже подготовленному человеку сложно выдержать такой день — либо опускаются бессильно руки, либо охватывает злоба на весь мир! Самое трудное — справиться с этим стрессом, но сделать это необходимо, иначе тебя растопчут, раздавят, уничтожат как личность. Пастух с таким концом для себя совершенно не был согласен.
Он гнал «шестерку» Дока безо всякой жалости, несся к своим в деревню. Но, уже подъезжая к дому по разбитой деревенской улочке, почувствовал, что опоздал.
Широкая двустворчатая калитка, которая выполняла функцию ворот, была распахнута.
Четкий след протекторов однозначно подтверждал, что какой-то автомобиль, побольше «Жигулей» и поменьше колхозных «зилов» — скорее всего, крупный джип заехал на его участок, остановился около крыльца, а потом укатил обратно. Причем приехавшие явно не торопились и действовали спокойно: ничего не было сломано, только открыты ворота.
Бросив машину. Пастух вбежал в дом и получил первое подтверждение своим опасениям — дом был пуст. Обычно в кино в подобных сценах герой видит картину полного разгрома, следы борьбы и жуткий беспорядок. Но ничего этого не было. Как будто жена и дочь просто ушли в гости.
Стараясь унять дрожь в ногах. Пастух присел на табурет на кухне. Может, все не так уж и плохо? Но он понимал, что просто пытается успокоить себя. Не могли Оля с Настей сейчас быть ни в магазине, ни на речке, ни в гостях. И машин никаких быть не должно было. Тем более джипов.
Пастух поднялся и быстро вышел из дома. В нем закипала злость.
Бабка Ниловна — семидесятилетняя соседка Пастуховых только подтвердила его подозрения. Любые сомнения отпали сами собой.
ebooksa