Слуги дьявола

Что-то в его тоне не понравилось Фросту.

— Нет, я не либерал, по крайней мере, в классическом смысле этого слова. Просто я думаю, что каждый должен сам сделать свой выбор и имеет на это право. Ваши взгляды, ваши интересы — это касается только вас, но — если от этого не страдают другие люди. Ну, а если принять современную интерпретацию, то я, конечно же, не либерал.

— Ну, что ж. Хотя я и не совсем разделяю вашу позицию, но у нас есть много общего. Я тоже не либерал, если это означает безграничную терпимость к чуждым мне явлениям. Кстати, удалось ли вам с мисс Столмен обнаружить. почему эти сатанисты так хотели избавиться от профессора Уэллса?

— А по-моему, вы сами считали его пособником дьявола. Или я неправильно понял вашу мысль, высказанную в телепередаче?

Калли улыбнулся.

— Как ее понимать — ваше дело, правильно? А я говорил лишь о царе Сауле.

Он вручил Фросту белую фарфоровую чашку с дымящимся кофе.

— Хотя, — продолжал доктор, — я немного упростил свою мысль. В сущности, Саул очень похож на вас. Хороший воин, организатор, но он никогда не имел в душе того стержня, который указывал бы ему правильный путь. И он был слишком добрый и сентиментальный. Бог обрек его на смерть не только потому, что царь прибег к помощи Аэндорской волшебницы, но и потому, что он не истребил до конца амалекитян. Он пощадил их царя, Агага.

Вот так и вы, капитан. Подумайте, ведь насколько все было бы проще, если бы вы и вам подобные могли убить всех коммунистов. Но тут у вас сразу появляются угрызения совести. Вот, например, если бы вы встретили человека, коммуниста, который, однако, не сделал зла ни вам, ни кому-нибудь другому и не собирается этого делать, смогли бы вы его убить просто за то, что он коммунист?

Фрост медленно покачал головой.

— Наверное, нет.

— Ну, вот вы и уподобились царю Саулу.

— Что ж, не имею ничего против, если только мне не придется умереть, как он.

— Это была довольно интересная смерть, — задумчиво произнес Калли. — Он понял, что проиграет битву, и — не желая попадать в руки филистимлян — приказал своему оруженосцу убить себя. Оруженосец не решался, а потому Саул сам бросился на меч. Ну, и потом уже ему отрубили голову. А вы могли бы броситься на меч в безвыходной ситуации?

— Не думаю, — покачал головой Фрост. — Для меня не бывает безвыходных ситуаций.

Он глотнул кофе и отметил про себя, что у напитка какой-то странный приторно-сладкий привкус.

— Мне тоже так кажется, — улыбнулся Калли. — В общем, я надеюсь, что. Несмотря на разницу во взглядах, мы с вами можем вполне успешно сотрудничать в деле искоренения этих Богом проклятых сатанистов. Скажите, у вас нет никаких догадок, почему профессора Уэллса принесли в жертву?

— Все, что я знаю, — сказал Фрост, — это то, что профессор собирался встретиться с агентом ФБР и дать ему информацию о террористической организации, которая представляет серьезную угрозу для народа и правительства Соединенных Штатов. Поскольку сатанисты убили его, я полагаю, что они как-то связаны с этими террористами. Судя по вашей проповеди, вы понимаете опасность. Ведь попытки отвратить молодежь от Бога и являются одним из серьезнейших государственных преступлений.

— Конечно, — кивнул Калли, — но я уверен, что у профессора Уэллса было что-то более конкретное.

— В его бумагах ничего найти не удалось, никакого намека или указания. Он исследовал сатанистские обряды и вел досье на секты, действующие на территории США, но что касается наших знакомых в черных балахонах — о них у него не оказалось никаких сведений.