— Уцелели трое, да мы с тобой, — промолвил Фрост. — Недурно? Засада уже поджидала! Понимаешь?
— Проговорился, во всяком случае, не я! — рявкнул Марино.
Фрост не ответил. Объявившийся из густого подлеска Дик Лундиган тот же час осведомился:
— Где остальные?
— На том свете. Или по дороге туда. Ждем еще пять минут, опять окликаем — и сматываем удочки.
Справа раздался низкий голос Густава:
— Нельзя же попросту бросить их, босс! Правильно.
Это сказал Дзиковский.
— Да, правильно! Разумеется, правильно! — огрызнулся капитан. Только и я, между прочим, прав. Все, кто был во второй машине, перебиты. Четверо улетели в подвешенном состоянии, прочих сбили выстрелами. С высоты шестидесяти футов. Понятно? Говорить можно лишь о двоих наших.
— Одного я видел, — произнес Марино. — Схлопотал пулю, другая перебила трос, парень и рухнул. Тот, черномазый…
Фрост повернулся к Марино, ласково положил ему на плечо левую руку, правую приставил к животу итальянца.
— У твоего брюха, — любезно сообщил наемник, — лезвие герберовского кинжала. Эти штуки ты тоже видал, не сомневаюсь.
Марино промолчал, но Фросту показалось, что можно чуять запах липкого холодного пота, которым немедленно покрылся телохранитель Фарборна.
— Кольман был отличным парнем и давним товарищем. Его, получается, больше нет в живых, и набить тебе морду собственноручно он, выходит, не в силах… Еще раз услышу слово “черномазый” — выпущу кишки. Уже выпустил бы, да ты несколько минут назад мою шкуру спас, когда со спины бросались… Но теперь предупреждаю. И не шучу.
Марино, верней, темный силуэт его — кивнул.
— Кольмана убили, — сокрушенно прошептал Дзиковский.
— А Бравермана застрелили рядом со мною, — добавил Густав избыточно ровным голосом. — Я проверил: положили наповал.
— Значит, уходим? — уточнил Дзиковский. Да, — ответил Фрост и сглотнул поднявшийся в горле комок. — Значит, уходим…
Он потер левый висок, на котором уже свертывалась и высыхала кровь, засунул руку в карман, вытащил маленький пластиковый пузырек.
— Что это? — полюбопытствовал Дзиковский.