Начальник седьмого отдела миновал внутренний пост между пятым и шестым этажами, махнул прямоугольником удостоверения перед носом у молодого лейтенанта и ровно за тридцать секунд до назначенного ему времени аудиенции у заместителя директора РБ переступил порог приемной полковника Парвени.
Егор предъявил удостоверение высоченному прапорщику, облокотившемуся на конторку, поприветствовал знакомого опера из Службы контрразведки, поплотнее запахнул пуховик, миновал предбанник третьего подъезда здания Управления, поправил висящую на плече сумку с термосом и бутербродами, натянул шапку и толкнул дверь на улицу.
Утренний морозец слегка обжег щеки, и Егор поежился.
Зиму он не любил.
В пяти метрах от третьего подъезда здания на Литейном, 4 стояли люди и о чем-то громко спорили. Старший лейтенант покрутил головой, высматривая «Волгу» переговорщиков, понял, что те еще не подъехали, и переключил свое внимание на спорщиков.
В центре, окруженные затаившими дыхание слушателями, друг против друга стояли низкорослый начальник пресс-службы УФСБ и громадный, аки бурый медведь, заместитель коменданта Управления подполковник Украинцев.
— Это безобразие, — начальник пресс-службы держал Украинцева за нижнюю пуговицу черного овчинного тулупа, — ваши люди чуть не разбили дорогостоящую камеру…
За спиной заместителя коменданта в ряд возвышались три мрачных прапорщика, которые, по всей видимости, и были виновниками инцидента. Рядом с начальником пресс-службы переступали с ноги на ногу двое юношей в ярких куртках с баулами в руках и девушка в длинном желтом пальто.
— Позвольте, а где разрешение на съемку? — прогудел Украинцев, нависая над собеседником. — Откуда охрана может знать, кто они такие?
— Но, Опанас Григорьевич, я же рядом стоял! — в десятый, наверное, раз объяснил начальник пресс-службы.
— Не рядом, — выдал подполковник, — а в нескольких метрах.
— Естественно! Я же не буду мешать съемке и лезть в кадр!
— Неубедительно, — отрезал Украинцев.
Мальков спрятал улыбку.
Заместитель коменданта был фигурой легендарной.
Его рвение в службе не знало границ. Он приходил к семи утра, за два часа до начала рабочего дня, а уходил ближе к полуночи, самолично обходя все этажи здания и проверяя печати на дверях запертых кабинетов. Иногда Украинцев останавливал замеченного после восемнадцати часов сотрудника и долго его расспрашивал, по какой причине тот задержался на работе. Подполковник обладал феноменальной памятью, знал имена всех без исключения офицеров и номера их кабинетов.
Молодые сотрудники посмеивались над Украинцевым, сравнивая его с Камнеедовым из повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу», но тот не реагировал, давая острословам тем самым понять, что повести он не читал.
— Я и так стараюсь как можно реже приводить журналистов в здание. — Начальник пресс-службы крутанул пуговицу на тулупе подполковника.
— А вот это правильно, — одобрил Украинцев.
— Да поймите же вы, это моя работа — общаться с прессой и телевидением! — разошелся глава подразделения по связям с общественностью. — Я обязан давать комментарии! Обязан! Где, по-вашему, я должен это делать?