Котел

– Проклятие! Над нами прошел еще один их вертолет. О, Господи Иисусе! Сэмми горит!!!

Фон Силов прислушивался к переговорам на частотах своих батальонов и на волнах приданных подразделений, пытаясь извлечь как можно больше полезной информации из кратких, лаконичных докладов и обрывков панических монологов своих подчиненных. Наконец он, разочарованный, сорвал с головы наушники и высунулся из заднего люка на крыше своего командирского "Мардера".

Густые клубы белого и черного дыма – первые от дымовых снарядов артиллерии, вторые от горящих танков и бронетранспортеров – поднимались в небо к северу от его КП. В дымном покрывале метались багровые молнии. Разрывы снарядов, гром танковых пушек и частые выстрелы автоматических винтовок пехоты сливались в неравномерный, тяжелый гул, который бил в уши и раскачивал землю.

Фон Силов прищурился. Атака захлебывалась, неожиданно наткнувшись на оборонительные порядки американцев, расположенные в непосредственной близости от позиций польского полка, которые он штурмовал прошлой ночью. Губы его свела гримаса ненависти к самому себе и к новому разведывательному подразделению 19-й бригады: двум взводам на бронемашинах "Лухс", которые он объединил, пополнил свежими бойцами и которым придал на усиление подразделение Территориальной армии. Плохо проинструктированные, неумело направляемые, чересчур уверенные в своих силах после столь легкой победы над поляками, его разведчики всю ночь просидели на одном месте, вместо того, чтобы провести рекогносцировку в полном объеме. Это было из рук вон плохо, но еще хуже было то, что он послал свои войска вперед, удовлетворившись неполным докладом.

Вилли устало опустил веки, чтобы не видеть боя, который гремел впереди. Его люди, его солдаты гибли там только потому, что он пренебрег одной из своих обязанностей. Теперь он чувствовал почти физическую боль, словно острый штык вонзился ему в живот и поворачивался там.

– Герр подполковник!

Голос рядового Неуманна заставил его снова спуститься в броню.

– Да? В чем дело?

– Вызывает дивизия, майор Фейст. Он хочет поговорить с вами.

Вилли неохотно надел наушники рации. Интересно, что нужно от него заместителю начальника оперативного отдела 7-й бронетанковой дивизии?

– Фон Силов слушает.

– Так, – холодно сказал майор Фейст.

Это был один из офицеров штаба дивизии, которые поддерживали фон Ольдена, пока он не был освобожден от всех постов и не отправлен с позором в Германию. Маленький, усатый, как таракан, майор был одним из основателей клуба "Терпеть не могу "осси".

– Мы получили новый приказ из штаба корпуса, герр подполковник. 19-я мотопехотная дивизия должна выйти из боя и отойти на Гражно.

– Что? Почему? – Фон Силов не дал себе труда скрыть удивление. Крошечная деревня Гражно была отправным пунктом для его ночной атаки.

– Новое подразделение противника идентифицировано нами как 101-я десантно-штурмовая дивизия США.

– Мне это и без вас известно, – прорычал Вилли. – Тем более необходимо развивать наступление дальше и попытаться прорвать их оборону, пока американцы не зарылись в землю.

– Невозможно, герр подполковник. Приказ генерала Монтана совершенно недвусмысленно говорит об этом, – было слышно, как Фейст не то фыркнул, не то чихнул. – Части французского 3-го Армейского корпуса и 5-й бронетанковой дивизии также столкнулись с гораздо более сильным противником, чем ожидалось. Корпус считает, что нам необходимо перегруппироваться и заново пересмотреть наш план атаки в свете возникших обстоятельств.

Фон Силов пришел в такую ярость, что глаза его заволокло красной пеленой. Единственное, в чем отчаянно нуждался противник, так это во времени, а теперь генерал Монтан и остальные кретины преподносят им это время на серебряном подносе.

– Передайте в штаб корпуса, что они могут засунуть эти "возникшие обстоятельства" в одно место...