– Ну а как же!
– Тогда давай на третий километр... Там вроде заправка есть...
– Есть такая! – Шланг знал город как собственный карман.
– Вот туда и едем, блин...
5
Татьяна проснулась от того, что чья-то горячая и липкая ладонь жадно шарила по ее бедру, забираясь все выше и выше под юбку. Открыв глаза, она прямо перед собой увидела пьяную морду Джона. Взгляд бандита был диковатым, он тяжело дышал, источая смрадный запах перегара и гнилых зубов.
– Уйди! – Татьяна шарахнулась в сторону, одновременно брезгливо сбрасывая ладонь бандита со своего бедра.
– Да че ты, в самом деле?! – широко ухмыльнулся бандит. – Не ломайся...
Рука опять потянулась к женской ноге. Татьяна ударила по широкой потной ладони, запахнула поплотнее плащ и забилась еще дальше в угол дивана, прижимая к себе спящую Настеньку.
– Ну-ну... – Улыбка медленно сползла с лица Джона. – Че, не нравлюсь? А мне по фуй! Никуда ты, курица, не денешься! Сама дашь – бить не буду!
– Отстань, ну, пожалуйста, отстань! – Татьяна была готова заплакать от страха и ощущения собственного бессилия.
Она затравленно огляделась по сторонам в поиске защиты и поддержки. Охранник оставил телевизор и с интересом наблюдал, чем все закончится. У женщины не было никаких сомнений в том, что, если она уступит Джону, этот тип немедленно присоединится к приятелю.
Шах равнодушно смотрел в потолок и пускал пряный дымок. Складывалось впечатление, что он вообще спал... Этот явно был не помощник и не защитник.
– Ну, пошли в ту комнату! – Джон ухватил женщину за руку. – Вдую тебе слегонца!
Рука у него была сильная и горячая.
– У меня месячные! – в отчаянии выкрикнула Татьяна.
– Х-ха! – Боже, ну до чего же гнусная у бандита улыбка! – Ну ты даешь, тетка! Ты еще скажи, что у тебя этот, блин, как его... Карыес, во! Или понос... Не грусти, подруга, разберемся, куда тебе заправить можно! Пошли, говорю!
Он сильно дернул Татьяну за руку – она чуть с дивана не слетела. Захныкала разбуженная Настенька.
– Пошли, сказал! – Джон замахнулся. Здоровенный кулак взлетел над головой женщины.
– Оставь бабу в покое, баклан, – не поворачивая головы, вдруг проскрипел Шах. Тихо, но его услышали. И его слова, первые за весь этот день, прозвучали очень внушительно.