Скрытая камера

22
18
20
22
24
26
28
30

– Короче, так... – Тима развернул Мишку к себе лицом. – Сейчас я тебе в последний раз задаю вопросы. Где диск и от кого он тебе попал? Все.

– Да я... – захлебнулся Мишка. – Я правду говорю! Я не знаю никакого!..

Тяжелый удар в солнечное сплетение вышиб из него дух... Когда он пришел в себя и сумел наконец-то сделать вдох, его руки уже были связаны в запястьях длинной веревкой.

– Мужики, вы че, мужики?! – в ужасе заверещал он.

– Заткнись, урод! – сказал, как сплюнул, один из "мужиков". Другой отрезал от большого рулона пластыря кусок и, бесцеремонно хлопнув ладонью, заклеил Ромову рот.

Свободный конец веревки был переброшен через трубу, и уже через минуту Мишка висел... Нет, не висел, а стоял на самых кончиках пальцев!

Стоящий перед ним Тима взялся за ворот Мишкиной рубашки и резко рванул вниз. Послышался треск, и обрывки рубахи повисли вокруг пояса брюк подобно юбочке папуаса.

– Короче, захочешь говорить – просемафоришь... – негромко сказал кто-то из-за спины.

Мишка хотел было спросить, как это – "просемафорить". Забыл бедолага, что у него рот заклеен. Но в это время невероятно болезненный удар заставил его вздрогнуть. Мишка, извиваясь на веревке, яростно замычал, пытаясь что-то объяснить. Только его уже никто не слушал. А удары сыпались один за другим...

– ...Так ты будешь говорить или нет?! – опять закричал курильщик.

– Мужики, поймите, я... – Мишка плакал. От бессилия, от переполняющей его жалости к себе самому. – Мужики!..

Он был настолько напуган, что даже не пытался соврать и тем самым дать себе небольшую передышку – от всей души старался говорить одну только правду. Беда была в том, что эта правда не нужна была его палачам. Ему просто не верили.

– Мужики поле пашут, – мрачно сообщил курильщик. Пришлепнув пластырь на место, он раздавил окурок на голой Мишкиной груди и, отвернувшись, бросил своему полуголому напарнику: – Поехали дальше!

– Давай отойдем... – предложил тот.

Они отошли в дальний угол комнаты, и тот, что до этого поработал плетью, сказал:

– Знаешь, а сдается мне, что этот в натуре не при делах...

– Никитич сказал... – начал было курильщик, но полуголый перебил его:

– Никитич не бог... Он и ошибиться мог... Ты как хочешь, а я лучше туда пойду... – Он качнул подбородком в сторону двери.

– Ты думаешь, там еще что-то осталось? – презрительно скривил губы курильщик. – Стерли уже все по самое не могу!

– Посмотрим! – Полуголый бросил плеть на пол и вышел из комнаты.