Сержант вспомнил случай, который с ним произошел в Южной Африке. Тогда они сожгли деревушку – жахнули из огнеметов напалмом по камышовым крышам, и домики вспыхнули, словно высушенный хворост, даже углей после себя не оставили. Едва сели перекурить у пепелища, как появились партизаны. Они гнали наемников двадцать километров, и нужно было иметь поистине волчью выносливость, чтобы оторваться от партизан, для которых джунгли были родным домом.
Юрьев учил новобранцев стрелять из любого положения: лежа, сидя, стоя, в прыжке, и неизменно Шайтан удивлял его верным выстрелом. Юрьев неожиданно узнал в этом молодом парне себя: он тоже был молод, тоже был честолюбив, как и они, был заражен романтикой, а еще ему хотелось иметь много денег. Теперь у него не было молодости, испарилась романтика, поумерилось с возрастом честолюбия, и единственным, чем обзавелся, так это деньгами, которые компенсировали ему все остальное.
Этот нехитрый путь предстояло пройти некоторым из этих парней. Многие из них не выдержат изнуряющего темпа и сойдут с дистанции, так никогда и не увидев победного финиша.
Юрьев уже спал, когда в дверь к нему постучали, а следом раздался тревожный голос:
– Сержант! Сержант! Шайтан с Ковылем Валета продырявить хотят!
Сержанта с постели словно сдуло.
– Где? Веди! – глянул он в перепуганное лицо Рыжего.
– В домике, что у леса. Только я ничего не говорил, меня могут не понять!
Юрьев ударом ноги распахнул дверь и увидел Валета в разодранной рубахе. Тот яростно отбивался, но Ковыль уже заломил ему руки, а Шайтан стягивал джинсы. Юрьев выхватил пистолет и выстрелил в шею Ковыля. Перевел взгляд на Шайтана. Вместо обычной ухмылки его рот был открыт, а в глазах плескался ужас. Он смотрел на Ковыля, который уже бился в агонии. А когда Шайтан наконец поднял голову, то увидел: в его лицо нацелен ствол пистолета.
– Поразвлечься решил? Я уже говорил, что здесь я высший суд. Никто вас не будет искать, ибо вас просто нет! Отсюда есть только два выхода – либо на тот свет, либо стать теми, кого я из вас делаю!
Юрьев посмотрел на Ковыля, который уже затих. Лицо было сосредоточенное, и казалось, будто он внимает каждому слову. Что знал о нем Юрьев? А ничего! Впрочем, так же как и о всех остальных. Это и к лучшему – не жаль расставаться с вещами, к которым не привык.
Валет тихо поскуливал, и Сержант, подавляя в себе брезгливость, прикрикнул:
– Умолкни! Да штаны завяжи потуже, чтобы не сорвали. – Он уберег его от худшего из позоров, однако какой дорогой ценой. – Позови остальных, устроим суд.
Через пять минут появились все тринадцать.
– Звал, Сержант?
– Звал. Сейчас у нас будет суд. Вы будете присяжные. Как решите, так и будет. Я вам и раньше говорил, что здесь у меня не должно быть никаких разборок. Вы все связаны единым делом, успех которого во многом зависит от вашего отношения друг к другу. И я говорил вам, что, если ослушаетесь меня, последуют самые жесткие санкции. И вот, полюбуйтесь! – кивнул Сержант в сторону бездыханного Ковыля. – Господь свидетель, я не хотел этого. Когда приходится стрелять в ближнего, это не радует. Но сегодня у нас особый случай. У двоих задымило. Я не пожарник, я – киллер. Понятно?
Шайтан стоял в углу комнаты и затравленно озирался. Он напоминал тигра, загнанного в угол.
Сержант продолжал:
– Ну так вот, я спрашиваю, что делать с этим? Говори, Рыжий!
– Мы же условились, – неопределенно повел он плечом и, подумав, добавил: – Я за строгое наказание.