На линии огня,

Режиссер подождал, когда звукооператор повернется и кивнет ему головой, давая понять, что запись звука установлена на нужном уровне, и скомандовал:

— Приготовились!

Римо видел, как Джерати ссутулился от напряжения. Затем он повернулся к режиссеру и пожаловался:

— Костюм жмет. И зачем только понадобилось на меня его надевать?

— Потому что он создает необходимый образ человека из толпы.

— Черта с два! Другие вон ходят в костюмах от Пьера Кардена. А я чем хуже?

— Те, кто ходят в костюмах от Кардена, не пьют пиво «Банко», — парировал режиссер.

— Да его вообще никто не пьет, — сказал Джерати.

— Ну, ладно. Давайте заканчивать съемку и убираться отсюда.

Джерати снова повернулся к стойке и начал говорить бармену о жесточайшей дискриминации испаноязычного населения в Сент-Луисе. Вид у бармена был скучный.

Режиссер подождал, когда звукооператор подаст сигнал, и скомандовал:

— Начали!

Джерати медленно отвернулся от бармена и посмотрел в камеру с таким удивлением, будто не знал, откуда она тут взялась.

— Привет, — сказал он. — Я Джоуи Джерати. — Сделав паузу, он посмотрел на режиссера. — А когда я получу чек? Мой агент сказал, что мне необходимо удостовериться в том, что мне выдадут чек.

— Он здесь, у меня, — сказал режиссер. — Так сделаем мы, наконец, эту чертову съемку?!

— Ну, ладно, — сказал Джерати.

Они приготовились, и, когда режиссер скомандовал:

«Пошел!». Джерати снова с притворным испугом посмотрел в камеру и снова проговорил:

— Привет. Я Джоуи Джерати, но я не актер, я журналист. Я с друзьями нахожусь в баре «У Перчки».

Он махнул рукой, указывая через плечо на двух исполнителей, стоявших у него за спиной, которые заученно улыбались в камеру, делая вид, будто слушают Джерати.