На линии огня,

— Я думаю, что за ним наше будущее, — ответил Джерати.

— И все мы попадем прямиком в пятнадцатый век, — заметил Римо.

— Нельзя судить, какой характер приобретет движение после революции, когда революция стоит только на полпути.

— Если люди поедают друг друга, то можно не сомневаться в том, что они не станут вегетарианцами.

— Вы расист, — сказал Джерати и сделал маленький глоток.

— Отнюдь нет, — ответил Римо. — Просто я предпочитаю иметь возможность отличать одного жулика от другого. А если все начнут звать друг друга Мустафа, я запутаюсь.

— Расист, — сказал Джерати.

— А кто из нас не такой?

— Верно. Все мы такие. Как вас зовут?

— Римо.

— Фамилию не надо. Я не люблю фамилий.

— А как насчет Арнольда Безспичкина? — спросил Римо. — У него есть фамилия?

Джерати, казалось, насторожился.

— Естественно. А кому это нужно?

— Да я просто поинтересовался. Он сюда заходит?

— Естественно, — ответил Джерати.

— Познакомьте меня с ним.

— Ну, если он придет. И если я буду здесь. Но я сейчас ухожу, а его пока что-то нет.

И Римо понял, что бармен был прав. Этот Арнольд Безспичкин — всего лишь плод фантазии Джерати.

Оставив пять долларов на чай, Римо поставил пиво на столик. Бармен сказал правду. В течение получаса, несмотря на то, что еще не настал полдень, бар заполнили какие-то нервные люди, которые, заказав себе виски «Чивас» со льдом и не притрагиваясь к напитку, сидели и глазели друг на друга да бросали взгляды на дверь, когда та открывалась. Добрая половина из них была в париках, да и остальным это нисколько бы не помешало. И Римо подумал, что, видимо, между падением розничных цен и потерей волосяного покрова существует какая-то зависимость. Вероятно, каждый месяц, получив счета, по которым предстояло платить, они сильно скребли свои затылки.