Вервольф

– Папа!

Она побежала ему навстречу и упала в крепкие отцовские объятия, поймав себя на мысли о том, что прислушивается к его сердцебиению.

– Папа, я так рада, что смогла встретить тебя! Ты молодец, выглядишь отлично. Как прошло обследование? Все в порядке, тебя ничего не беспокоило в дороге? – зачастила Данни.

Он похлопал ее по спине и засмеялся.

– Девочка моя, ты больше волнуешься о моем сердце, чем сам врач. Я чувствую себя прекрасно, лет на тридцать. Все швы зарубцевались, никаких отторжений нет, здоровье в полном порядке. Я много хожу пешком, иногда бегаю, плаваю, когда есть возможность, слежу за тем, что ем. За последнее время сбросил десять фунтов – лишний вес мне ни к чему. Пью и курю совсем немножко, – заключил Харди и засмеялся. – Ну как, довольна?

Данни прижалась к нему теснее и крепко обняла.

* * *

От вокзала они поехали в небольшой уютный ресторанчик "Хайклиф Хаус", который отличался некоторой классичностью, аристократизмом и, самое главное, там можно было не" бояться встретиться с шумными толпами болельщиков.

Они сели за столик недалеко от подиума, на котором играла на арфе красивая женщина в старинной одежде.

– Как там Ричард? – поинтересовался Эван.

– У него все в порядке, как всегда – ответила Данни. – Завтра возвращается. Сейчас занимается каким-то параноидальным шизофреником в больнице Агнера, тот как раз подходит под те симптомы галлюцинаций, которые Ричард описывает в своей книге.

– Звучит заманчиво, – заметил с улыбкой Харди. – Буду с нетерпением ждать выхода его книги. Наверное, она сразу станет бестселлером.

Данни отвела взгляд и задумчиво посмотрела на фонтан, тихо журчащий в центре зала. Ее отец недолюбливал Ричарда и она это знала.

– Насколько я знаю, его предыдущая книга действительно удалась, – добавил Эван извиняющимся тоном. Еще бы ему не знать. Перед уходом на пенсию он занимал руководящую должность в одном из самых крупных издательств Нью-Йорка. – Конечно, психиатрия – не самое легкое чтиво, но даже я смог кое-что понять из его книги.

Она кивнула и сделала глоток вина.

– Папа, Ричард ведь один из самых известных во всей стране психиатров-клиницистов. Кроме того, он еще и пишет книги, популяризирующие психологию. Я просто поражаюсь его работоспособности.

– Да, Ричард молодец, – кивнул Эван.

– Но его сейчас здесь нет и я принадлежу только тебе, – засмеялась Данни.

– Я тебя очень люблю, девочка моя, – улыбнулся Харди и занялся салатом из крабов. – Я только хочу, чтобы ты была счастлива, если Ричард любит тебя и ты любишь Ричарда, то что еще можно желать?

Он протянул над столом свою здоровую руку и нежно погладил ее плечо. Данни обратила внимание, что левую руку он держит под столом, не выставляя ее на всеобщее обозрение. Как всегда, она была бледная и неживая, врачам так и не удалось спасти ее. Отец так никогда подробно и не рассказал ей, как его ранили, он лишь кратко объяснил, что в сорок пятом году их отряд попал в бой с эсэсовцами. В этом бою весь отряд погиб, уцелели только он и Мак.

Отец никогда не рассказывал ей много о войне, он лишь много говорил о Маке, особенно в последнее время, описывая его таким молодым, каким тот был в сорок пятом, как будто тот не постарел. Данни никогда не видела Мака, да и сам отец потерял с ним связь уже много лет назад. Был ли он вообще жив? Все-таки со времени второй мировой, которая казалась ветеранам только недавно закончившейся, прошло полвека. И как дочь, и как историк, она всегда хотела расспросить о ней отца подробнее, но все как-то не получалось.