Ниязбек

Лорд Кобблхэм оказался любителем гольфа; и вот теперь они шли через поле втроем: англичанин, Панков и Гамзат Асланов.

Панков примерился к мячику, потом опустил клюшку и вытер пот со лба. Температура воздуха была по крайней мере тридцать пять градусов. Они играли уже четвертый час, и Панков дивился про себя выносливости британца.

– Кстати, – сказала Алиса, – мне пора возвращаться в Москву. Нине надо в школу. И вообще тут ужасная жара.

– Да, – сказал Панков, – Нине надо в школу, и я уже принял решение. Она будет учиться в Торби-кале.

– Здесь? На Кавказе? – изумилась Алиса.

Президент России назначил меня руководить Кавказом, – сказал Панков, – и я не собираюсь делать это вахтовым методом. Если руководитель региона не может позволить, чтобы его дети жили здесь, какое он право имеет заставлять других здесь жить?

– Но они дикари!

– Если они дикари, зачем ты берешь от них подарки?

– Но они бандиты!

– Если человек готов отвечать за свои слова и требовать ответа за чужие, – ответил Панков, – мне не кажется, что он бандит. Иногда мне кажется, что он нормальный человек.

С этими словами Панков ударил по мячу. Мяч взмыл в воздух и перелетел через пропасть, и Панков с досадой увидел, что произошло ровно то, чего он боялся: мяч пошел влево и скатился в песчаный бункер.

***

Ниязбек Маликов лежал на склоне горы Торбитау и смотрел в бинокль вниз. С того места, на котором он лежал, ему хорошо были видны только восемь лунок, с первой по третью и с пятнадцатой по восемнадцатую, потом лунки скрывал лес, и дальше, около берега, были видны еще две полосы травы с кругло выстриженными площадками в конце и в начале.

В глубине души Ниязбек всегда считал, что поле для гольфа – это что-то вроде татами, только в сто гектаров, и сейчас он с изумлением обнаружил, что поля как такового нет. Есть разрозненные полоски стриженного под ноль луга – между деревьями, озерами и даже ущельем – и дорожки между ними. Закончив играть одну лунку, игроки переходили по дорожке к следующей, а сама игра, как понял Ниязбек, заключалась в том, чтобы пройти лунку за наименьшее количество ударов.

За четыре часа, которые лежал на этом склоне Ниязбек, игроки обошли все поле и теперь снова вернулись к ущелью. Первым по мячу ударил Панков – и в раздражении отбросил клюшку. Вторым был Гамзат. Он был в длинных клетчатых шортах и рубашке с воротничком, и хотя, на взгляд Ниязбека, он положил мячик очень недалеко от Панкова, Гамзату зааплодировали. Мячик третьего сгинул в водопаде. Ниязбеку стало даже интересно: а как он, теперь, бедный, будет играть? Или это все равно что нокаут?

После этого игроки перешли на другую сторону ущелья по каменному мостику, мощенному крупным серым булыжником. Они двигались все вместе, три игрока и три парня, которые несли за ними мешки с клюшками, а за ними тащилась охрана.

Ниязбек никогда не видел такого жлобского спорта: мало того, что эти люди ходили по полю, а не бегали, мало того, что их клюшки таскали за ними другие, так еще Ниязбек своими глазами видел, как англичанин вынул фляжку и начал пить, и Ниязбек готов был поклясться, что в этой фляжке отнюдь не вода!

Панков выбил свой мячик прямо на ровную площадку, посреди которой торчал белый флаг, и Гамзат тоже. Относительно третьего игрока любопытство Ниязбека было вознаграждено. Никакой это оказался не нокаут: англичанин невозмутимо подошел к ущелью, возле которого торчал какой-то красный колышек, отмерил от его края расстояние в две клюшки и выпустил на траву новый мячик.

Когда все три мячика оказались на круглой стриженой площадке, которой заканчивались все лунки, крепкий парнишка лет шестнадцати, тот самый, который носил за Гамзатом клюшки, выдернул из лунки флаг, а все игроки убрали свои мячики. На площадке остался только мячик англичанина, который лежал дальше всех от флага. Гамзат встал между англичанином и лункой и начал выговаривать охраннику, пока Панков не коснулся его плеча, и тут Гамзат сделал шаг в сторону. Англичанин ударил, и мяч прокатился мимо лунки.

Ниязбек не стал рассматривать, чем кончится игра, а перевел бинокль обратно, к каменному мостику.

Ниязбек больше ни разу не встречался с Эллой Умаровой, но он очень тщательно проверил ее историю. Люди Ниязбека поговорили и с соседями, и с ментами, и им даже удалось найти одного из тех «свидетелей», которым заплатили за опознание женщины, якобы унесшей сбитого машиной мальчика.