— Идем, опечатаем входную дверь медпункта, как-нибудь закроем ее и пойдем ко мне.
— К тебе?
— Ну, не ко мне в прямом смысле. В дом родителей.
— Ты что? Завтра же вся деревня узнает, что я у тебя ночевала.
— Ну и что? Плевать! Идем, и ни о чем не думай! Все будет правильно!
Опечатав дверь медицинского пункта, Николай повел Надю к своему дому. Он старался зайти незаметно. Но в прихожей их встретила Анастасия Петровна. Надя зарделась и спряталась за спину Николая.
Колян спросил:
— Ты чего не спишь, мать?
— Тебя ждала. А ты, я вижу, не один! Никак фельдшерица новая с тобой?
— Девушку час назад чуть не изнасиловали бандиты, которые заставили ее бежать и из города, и из дома родного, — объявил Николай. — У нее здесь никого нет. Нравится она мне. Надя пока поживет у нас. Мои чувства к ней ее ни к чему не обязывают. Захочет уйти, уйдет. А срастется, вместе жить будем! Вот так!
Анастасия Петровна подошла к девушке:
— Проходи, дочка, я тебе быстро водички согрею, обмоешься. И постель в гостевой комнате постелю.
Она взяла Надю, как маленькую девочку, за руку и повела в зал.
Николай прошел на кухню. Сел за стол, закурил. Подумал: чего сказал? Ерунду какую-то. Разве так выражают свои чувства? Получилась каша. Она ему нравится, но если хочет, то уйдет. Сказал, срастется — вместе жить будем. А что срастись-то должно? Ну и напорол херни! Черт, короче, испортил все. Попер, как кабан по камышам. А Надя возьмет завтра да и уедет в Кантарск. Нужен ей пень деревенский?! Выпить, что ли? Нет! Ну ее к черту, водку эту! Потом только хуже будет! Крепкий сон бы сейчас ему помог! Только сможет ли он уснуть? Сомнительно! Эх, жизнь! На войне проще. Там все предельно ясно! А здесь? Такие кренделя, что хрен разберешь!
Вошла мать, присела напротив сына:
— О чем думаешь, сынок?
Колян отмахнулся:
— Да ни о чем!
— Тебе Надя действительно нравится?
— Нравится! Только испортил я все разговором своим. Гнал чушь какую-то!