Устроились на кухне.
Выпили. Закусили, перекурили. Продолжили пьянку.
Отчего-то, почувствовав неясную тревогу, Запрелов пил мало в отличие от Григорьева.
Начпрод уже после третьей солидной, надо признать, дозы, еле ворочая языком, проговорил:
— Шабаш! Ты как хочешь, Илья, а я остаюсь у тебя. До дома не дойду! Где мне прилечь?
Илья постелил ему на полу. Свернувшись калачиком, Григорьев мгновенно уснул. Илья же не смог сомкнуть глаз до пяти утра. И только в шестом часу задремал, чтобы в семь уже быть на ногах. Его подташнивало, руки слегка дрожали, на душе было неспокойно. Подумав, все же решил похмелиться. Выпил полкружки спирта. Сразу полегчало. Тошнота ушла вместе с тревогой, голова прояснилась. И перегар вроде свежаком перекрылся. Закусив, почувствовал себя бодро. Побрился, помыл голову. В общем, оклемался. Теперь предстояло поднять Григорьева. Судя по тому, как крепко спал старший лейтенант, Запрелов настроился на долгое пробуждение своего ночного собутыльника, но тот, как ни странно, встал легко, стоило лишь капитану тронуть его за плечо и произнести:
— Подъем!
И начпрода не мучило похмелье. Он выглядел так, будто пьянки и в помине не было. Перекусив и приведя себя в порядок, Григорьев сказал:
— Разбегаемся! Приехали около шести утра. Тебе и так на службе делать нечего, а я выходной себе пробью. Или ты тоже решил в часть идти?
— Но взводный же просил прийти?
— Не просил, а сказал, что тебе лучше с утра быть в роте. Это не одно и то же. Я бы не пошел.
— Ладно. У каждого свои дела.
— Это точно! Тогда я свалил. О спирте никому ни слова. Я в обед баллон отолью, остальное пусть стоит. Нет, ты, конечно, можешь употреблять, но другим не свети. Иначе и сами влетим, и дружка из ракетной бригады подставим.
Рота готовилась к построению, когда Запрелов подошел к казарме. Выслушав доклад дежурного, прошел в канцелярию, где находился старший лейтенант Вакулаев. Илья поприветствовал его:
— Привет, Саня! Как у нас тут дела?
— Да как сказать? Непонятка прет, командир!
Запрелов насторожился:
— А в чем дело?
— Как ты уехал в понедельник, сразу объявились и Городин, и Русанов. Затем наши сержанты со старшиной и Гуревичем. Комбат забрал их в штаб. Там продержал почти целый день. Уж не знаю, чего они там делали, но вернулась капелла в весьма хорошем настроении. И это при том, что за содеянное им грозят большие неприятности, а кое-кому и дисбат светит. Что бы это значило?
— Где сейчас эта компания?