— О чем мысли, Палыч?
Илья печально усмехнулся:
— Сам не догадываешься?
Лейтенант вздохнул:
— Догадываюсь. Я тоже о Кате думаю. Надо же, всего на сутки опоздали.
— Да не на сутки, Шура. Раньше мне, дураку старому, надо было думать, перед тем, как гнать от себя беззащитную девочку, собственную дочь.
— Что ж теперь поделаешь?
— Что, спрашиваешь? Вытаскивать из рабства, вот что!
Участковый удивленно взглянул на старшего товарища:
— Уж не хочешь ли ты, Палыч, за ней в Туркмению отправиться?
Запрелов твердо сказал:
— Именно это я и сделаю. Надо только продумать, как осуществить замысел. С Туркменией сейчас отношения не простые. Поезда туда не ходят, только самолеты. Пересечение границы по загранпаспортам и, по-моему, даже с визой. Но это надо уточнить. Мне главное — попасть туда. А там разберемся.
— Ну ты даешь, Палыч!
— Чего даю? И чего в тачке-то сидим? Идем в дом, перекусим, да Виталика дождемся. Он обещал с Эльдаром побеседовать. Может, новость какую в клюве принесет. Хотя ты можешь идти домой. Отдыхать. Свою работу выполнил, спасибо.
— Перестань, а? Жрать-то на хате есть чего или в магазин съездить?
Запрелов, взглянув на лейтенанта, улыбнулся:
— Найдем пожрать! Идем в дом. Мне еще вопрос с работой решить надо.
Офицеры зашли в дом.
Запрелов набрал номер стоянки.
Телефон долго не отвечал, затем раздался тихий, испуганный голос Рыбина, хотя по графику дежурить должен был Давыдов.