Колян вздохнул:
— Вот так всегда! Ты меня и в армии постоянно осаживал: это не делай, то не делай, и что за жизнь? Я, Герой России, не то чтобы «Вольво», а задрипанного «Москвича» купить не могу. По участку хулиганов гоняю. А сержант, вся заслуга которого в том, что он после того боя в живых остался, сейчас шикует на иномарке с полным лопатником денег! Бог делиться велел. Вот пусть Голь и поделится. А то фраер нашелся!
В гостиную вошел бывший сержант пятой роты, а ныне преуспевающий коммерсант средней руки Михаил Гольдин. Одет он был в строгий костюм. Предупрежденный Катей о том, что у командира Ветров с Горшковым, Гольдин с ходу растопырил руки:
— Ба! Братва! Привет! Сколько лет, сколько зим!
Николай взглянул на сержанта:
— Здорово, Голь! Твоя тачила под окном парится?
Гольдин довольно улыбнулся:
— Моя! Нравится?
Горшков кивнул:
— Не то слово, Миша. Один вопрос только имеется: на какие шиши ты приобрел эту иномарку? Неужели спекуляция шмотками дает такой навар? Или ты, кроме шмоток, еще чем промышляешь, более доходным?
Улыбка сползла с лица бывшего сержанта.
— Ты на что намекаешь, Колян?
— Сам не просекаешь?
— Нет.
— Понятно. Просекаловку тебе на высотах еще до того, как мослы прострелили, духи повредили. На какие деньги, спрашиваю, иномарку приобрел?
Гольдин насупился:
— А кто ты есть, чтобы мне допрос устраивать?
Колян спросил:
— Удостоверение показать?
Из спальни на коляске выкатился Доронин: