Генерал утвердительно кивнул:
— Да!
Андрей недовольно проговорил:
— Берберы, Талалы, Амалы – ну и имена!
Потапов съязвил:
— Ты бы, конечно, хотел, чтобы везде жили Иваны да Степаны!
— Я бы не был против!
— Ну уж извини, не получается по-твоему! Вопросы?
Сургин поднялся и так же, как Потапов ранее, прошелся по кабинету:
— Карнаухов в тюрьме Эль-Саида?
Потапов ответил:
— Да. В одиночной камере. В Эль-Саиде смертные приговоры в исполнение не приводятся. Для этого узника доставят в тюрьму Кайраун, этап в сорок три километра. Возможно, на этом этапе и придется отбивать подполковника.
Сургин, закурив, кивнул:
— Ясно. Почему вы, Николай Викторович, и словом не обмолвились о логове покойного Усамбиева? Ведь наверняка уже думали об этом? Как вместе с освобождением нашего разведчика зацепить и высокопоставленных чеченов, руководящих вылазками банд в Чечне?
Генерал вздохнул:
— Признаться, ты прав, Андрюша, и, узнав о той миссии, что Верховный возложил на управление, я тут же прикинул, как одновременно накрыть и шалман покойного Алимхана, но… мне запретили трогать его!
Сургин бросил быстрый взгляд на начальника:
— Запретили? Почему? Ведь если Сам решился на проведение операции за рубежом, которая вряд ли пройдет тихо, то отчего заодно не разнести осиное гнездо этого долбаного «правительства». Все равно, если наша работа пройдет успешно, ни у кого в мире не возникнет сомнения, КТО отбил российского разведчика. Это по-любому международный скандал. Так чего без толку страховаться? Одним больше, одним меньше, разницы-то по большому счету никакой!
Генерал согласился:
— И вновь ты прав. Но трогать чеченов в Кунире запретили по другой причине, которую мне раскрывать не стали. Думаю, что с Ризоевым, с тем, кто встал вместо Усамбиева, внешняя разведка планирует начать свою игру.