— Встали, пошли. Идти в колонну по одному строго за мной, никаких разговоров и проявления любопытства.
Он поднялся с лежанки, оправил камуфляж и двинулся к выходу. Заид посторонился, пропустив русских из сарая, и последовал за идущим в замыкании этой своеобразной колонны сержантом Чупиным. На опушке, рядом с блиндажом, Солоухов увидел не первой свежести джип без номерных знаков. Возле него стоял молодой, вооруженный автоматом чеченец.
Возле блиндажа Заид остановил пленных:
— Стоять. Можете курить.
Солоухов отвел подчиненных немного в сторону, взглянул в их лица. Они были напряжены. И в глазах читалась тревога. В бою ребята дрались яростно, ожесточенно, в плену вели себя достойно, а сейчас, когда спасение было рядом, метрах в пяти, что разделяли их от джипа, вдруг поддались слабости. И в этом не было ничего противоестественного. Не страшно умереть, когда вокруг все кружится в огненном танце кровавого сражения, страшно, пройдя через пламя, получив надежду выжить, неожиданно лишиться ее. Видя состояние бойцов, Солоухов подбодрил их:
— Ну, что приуныла, разведка? Что загнанными волками озираетесь? Боитесь? Не стоит. Если Дервиш решил отпустить нас, отпустит!
Капустин тихо спросил:
— Вы его знаете? Вернее, знали раньше?
Майор бросил быстрый взгляд на рядового:
— С чего ты это взял?
Солдат пожал плечами:
— Ни с чего! Просто странно все получается. Нас берут в плен, тащат в неизвестный лагерь, запирают в сарай, а утром вы разговариваете с главарем банды, и тот предоставляет нам свободу. Безо всяких условий берет и отпускает. Уж наверняка не за то, что мы приглянулись ему. Если бы Дервиш менял нас на своих пленных, то все было бы понятно. Вот я и подумал: может, вы когда-то, еще до войны, знали этого человека?
Вместе с Капустиным на Солоухова вопросительно смотрел и сержант Чупин.
Сергей ответил:
— Нет. Я никогда ранее не знал Умара Балаева по кличке Дервиш, хотя в прошлом он офицер советской армии. Но наши дороги нигде не пересекались, не считая проклятой «зеленки» в квадрате 133.
Солоухов не сказал подчиненным правды, но и не солгал. Майор действительно никогда до сегодняшнего утра не знал Умара Балаева. Он воевал в Афгане вместе с Вахой Карсановым. И хотя это было одно и то же лицо, но не один и тот же человек. Ваха навсегда остался в Афганистане и в памяти Сергея Солоухова, Умар же находился рядом в блиндаже и он был врагом офицера Российской армии. Несмотря ни на что.
Выслушав начальника разведки полка, Капустин сказал:
— Тогда я ничего не понимаю! Или вправду об этом Дервише слухи ходят, что он проявляет милосердие к раненым и пленным?
Чупин произнес:
— В благородство играет. Сейчас отпустит нас, а завтра по всей Чечне слух поползет: вот он, мол, какой, за идею воюет. А сам, наверное, с удовольствием бы башни нам своим тесаком отпилил. Хотя еще, может, и отпилит. Но, скорей всего, ему выгодней отпустить нас, чем убивать. Что толку, если завалит еще трех, когда весь взвод уничтожен. Как трупы мы ему не нужны.