— Дорогая?
Макс, поняв, что командир перестраховывается, ответил:
— Слушаю тебя… «дорогой»!
— Как дела?
— Нормально. Я здесь уже сорок минут! За это время к дому № 16 никто не подъезжал, кроме тебя, естественно, и никто с территории не выезжал.
— Я вот что хотел узнать, дорогая! Ты не в курсе, наш сосед по даче свою тонированную «девятку» не продал?
Глебов понял Пашина:
— Нет, при мне никакая «девятка», ни обычная, ни тонированная, в поселке себя не обозначала!
— Понял. Я почему спросил? Вспомнил, один мой коллега просил подобрать в провинции нормальную тачку. А сосед как-то намекал, что собирается продать свою «девятку». Но ладно, это неважно! Что? Думаю, что скоро. Нет, у нас ничего не меняется, все, как и договаривались.
Макс ответил:
— Все ясно, Григ! Задача на данный момент остается прежней!
— Вот и хорошо. Целую. До встречи!
— Отбой!
Отключив мобильник и вставив его в чехол, Пашин направился к дому. Вошел в богато обставленный холл. Возле камина, который летом, естественно, не горел, стояли два кресла и столик со спиртными и прохладительными напитками. На камине — фотография Ангелины с каким-то мужчиной, фото в золоченой рамке. В одном из кресел сидела Ангелина. Григорий устроился напротив, спросил:
— Курить у тебя здесь можно?
— Конечно, пепельница, сигареты, зажигалка на нижней полке коляски.
Пашин поставил пепельницу рядом со строем разнокалиберных и разномастных бутылок, сигареты закурил свои. Посмотрел на женщину:
— Ну, Лина, рассказывай, в чем дело!
Лина, отчего-то еле заметно вздрогнув, произнесла:
— Извини, я немного выпью! Плохо себя чувствую.