– А те, кого я убивал по вашему приказу, тоже передо мной ничем не провинились. А я их убивал, и у тебя, кажется, к этому нет претензий. У тебя только слезы наворачиваются из-за того, что я это все делаю не так, как мне приказали?
– Нет. Ты помнишь, я тебе говорил, что отправил своего телохранителя выяснить, что там конкретно произошло с Жуком у меня во дворе? Помнишь?
– Ну.
– Ты сказал, что тебе приказали меня убрать в определенном месте и в определенное время? И распорядились насчет того, кто конкретно должен меня отправить на тот свет? Так?
– Так.
– А вот компании тамошних сявок кто-то заплатил за то, чтобы они разобрались с двумя мужиками во дворе. Просто набили им физиономии. Правда – смешно? Кто же это так нехорошо поступил и с Жуком, и с Дрюней? Уж не один ли и тот же человек?
Так что, может, тебя просто снова использовали зачем-то, только на этот раз втемную?
– Зачем?
– Спросил у больного здоровья! Для того, например, чтобы заставить меня что-нибудь сделать … – Гаврилин осекся.
Заставить сделать меня? Стоп. Что должен был бы сделать я, если бы был нормальным человеком? Сразу же после всего случившегося я должен был бы сообщить начальству о происшествии. Просто взять и перезвонить Артему Олеговичу. А потом еще взять и спрятаться.
И никто бы меня в этом не обвинил бы. Я бы вышел из игры. Как раз накануне задуманного Палачом.
А Артем Олегович не стал бы лично приезжать, чтобы меня убить. И остался бы жив. Или не остался бы?
Снова грохнул выстрел. Сколько можно?
И все-таки, похоже на то, что подставили не одного только Палача. И еще похоже, что и Наблюдатель не был конечной целью.
Глава 12
Воздух в ресторане вибрировал от напряжения. Страх и безысходность пропитали воздух, стены и лица людей. Агеев полной грудью вдыхал эту смесь, каждой клеточкой своего тела смаковал ужас этих людишек, испуганно жмущихся друг к другу под его взглядом.
Это только начало. Он еще не показал им свою силу полностью. Все начинало плыть перед глазами у Агеева, и ему стоило больших усилий сосредоточиться на чем-нибудь конкретном.
Даже речь его стала невнятной, голос то садился, то срывался на визг. Как он хотел растерзать все это стадо собственными зубами, как ему хотелось уничтожить всех сидящих в зале разом, рвать их тела в клочья, заставлять этих испуганных мужчин и женщин копошиться в этой крови…
Одна женщина просто не поняла того, что говорил Агеев. Ее лицо побелело, она прижала руки к груди, затравлено оглянулась на мужа, даже попыталась что-то переспросить у Агеева, но голос не подчинился ей.
– Что? Не хочешь выполнять? – Агеев сжал ее горло рукой. – Не хочешь?