– Само собой.
– И грамм сто сейчас бы принять! – мечтательно протянул Михайлов.
– Можно, – согласился Халиуллин.
Можно, в такую погоду даже нужно. Михайлов покосился вверх, словно рассчитывая увидеть того, кто виноват в такой дерьмовой погоде.
– А подмораживает, – сказал Михайлов, – может, и правда, снег выпадет. Вон лужи уже начало подмораживать.
– Ага.
За домом рвануло несколько петард, одна за другой взлетели с десяток ракет.
– Развлекаются, суки, – проворчал Михайлов, ему не нравились эти развлечения со взрывами, очень похоже на стрельбу.
В парке было темно, немного освещалась только дорога к ресторану и стоянка перед ним. Михайлов остановился перед припаркованными машинами, потер ладони. Все-таки холодает.
– С парадного входа пойдем, или через кухню?
– С парадного, – решил сержант.
Патрульные почистили подошвы ботинок о край верхней ступеньки крыльца, Халиуллин, как старший патруля постучал кулаком в дверь.
– Кто там? – спросили из-за двери почти сразу.
– Милиция, – официальным голосом сказал Халиуллин, – откройте.
За дверью грохнул засов, дверь открывалась наружу, и сержантам пришлось отойти в сторону.
– Заходите, – сказал женский голос.
– С Новым годом, – сказал Халиуллин, переступив порог.
Михайлов шагнул было за ним, но натолкнулся на спину остановившегося внезапно напарника.
– Ты чего? – спросил Михайлов и легонько подтолкнул Халиуллина.
Михайлов весь уже был там, в теплом, освещенном месте, предвкушал выпивку и закуску. И даже жизнь показалась ему не такой уж неприятной. Бывают в жизни приятные минуты. Что-то грохнуло в вестибюле.