Под кровью - грязь

   – Согласен, но мне просто не захотелось наносить визит вашей дочери. Адрес назвать? Она у вас очень любит бывать в этом клубе, на площади. В «Призраке».

   – Вы… – голос Василия Ивановича прервался.

   – Мы хотим с вами дружить.

   – Что вам нужно?

   – В первую очередь нам нужно, чтобы вы оценили выгоду сотрудничества с нами. Выгоду.

   – У вас много денег?

   – Что вы, деньги не главное наше достоинство. Есть такое модное словечко – бартер. Или, если хотите, взаимные услуги. Взаимные. Предположим, вы сегодня все обдумаете. Завтра к вам каким-либо образом попадет список необходимого нам. Вместо него вы отдадите имя человека, который мог бы составить, с вашей точки зрения, компанию Дине. Вы меня понимаете?

   – Да.

   – Мы предпримем свои меры, а вы после этого, выполните наш заказ.

   – У меня нет никого, кто…

   – Вы не торопитесь, не торопитесь. До завтра у вас есть время. В конце концов, если вы не захотите получить от нас услугу, то нам придется воспользоваться вашей бесплатно. До свидания, – Палач повесил трубку, не дожидаясь ответа, и вышел из телефонной будки.

   Он был противен сам себе. Мерзкий осадок в душе и мерзкий привкус во рту. Мерзко.

   Сев за руль, Палач задумался. Потом отбросил эту мысль, но она вернулась. Палач сцепил зубы. Он не хочет думать об этом, не хочет и не будет. Он сможет отбросить ненужную, подлую мысль.

   Он попытался и не смог. Максимум что ему удалось – отодвинуть ее за другие, более насущные, требующие немедленного действия.

   А мысль все равно осталась. Подлая и обезоруживающе простая. Отчего ему так тяжело в роли человека? От того, что он вынужден вживаться в грязный образ, или оттого, что вжившись в человека, делает этот образ грязным?

   Наблюдатель

   Пока они добирались до его дома, Гаврилин сумел оценить профессионализм Михаила Хорунжего. Он очень профессионально вел видавшую виды БМВ и очень профессионально молчал.

   Его молчание было, словно стена, отсекавшая любые попытки сократить дистанцию. Угрюмым он тоже не был. Хорунжий что-то тихо насвистывал, когда же прохожий чуть не влетел под колеса, он энергично выразился, но на Гаврилина, казалось, не обращал ни малейшего внимания.

   Даже обидно, подумал Гаврилин, в конце концов, как бы там ни было, я его начальник. И в качестве директора фирмы и в качестве наблюдателя. Усаживаясь в машину, Гаврилин специально сел на переднее сидение, рассчитывая заговорить и познакомиться. Как же, как же, разогнался.

   Даже адреса не спросил. Гаврилин мысленно влепил себе оплеуху. Ну естественно. Само собой разумеется. Так и должно быть. Этот самый Михаил Хорунжий, наверняка, очень хорошо проинформирован о жизни и быте Александра Гаврилина. И, наверняка, несколько дней сам господин Хорунжий и его оперативная группа пасли господина Гаврилина. А господин Гаврилин демонстрировал широко расставленные, разложенные по плечам уши.

   Да, тогда понятно, почему старший оперативной группы не настроен особо беседовать с наблюдателем. С лохами общаться никому не охота.