Наверняка там хранится потрясающая подборка из косноязычного протокола, нескольких свидетельских показаний, пары рапортов и приятных снимков с покойником на первом плане, подумал Шатов. Не хочу. Ничего не хочу. Хочу просто жить. Просто жить, пусть даже впроголодь и не имея интересной работы. Не хочу…
– Давай я лучше перескажу, – предложил Хорунжий, – читать там особенно нечего, это во-первых, а во-вторых…
– А во вторых, – неожиданно для себя подхватил Шатов, – я смогу читать это еще неоднократно. Так?
– Так, – Хорунжий немного растерянно почесал в затылке, – только вместо «неоднократно» я хотел произнести «многажды».
– Я смогу читать это многажды?
– Неоднократно, – подтвердил Хорунжий.
– А если я не захочу?
– Захочешь, – уверенно сказал Хорунжий. – Уже захотел.
– Это ваш собеседник Бочкарев вам сказал?
– И он тоже.
– А если он ошибся?
– А если ты решишь играть в гордого и свободного, мы тебе подыграем, и ты уйдешь отсюда гордый и свободный… Только, извини, не знаю надолго ли, – Шатов покачал головой, демонстрируя, насколько он будет опечален.
– Это угроза?
– Дурак вы, ваше благородие, какие угрозы? Просто иногда для человека наступает момент, когда от его желания или нежелания не зависит ровным счетом ничего. Даже если такой человек захочет вдруг наложить на себя руки, чтобы выйти из игры, то руки до горла не достанут. Пистолет не выстрелит, веревка порвется… И так далее. Для тебя такой момент наступил.
– Настал момент такой… – Шатов улыбнулся невесело, сообразив, что ответил цитатой из мюзикла «Али-баба и сорок разбойников».
Нужно решать… Поверить на слово Хорунжему, и просто пуститься в плаванье по течению. Открыть папочку и окунуться с головой… Во что? В приключение? Или в дерьмо? Или…
Шатов придвинул к себе папку, провел рукой по ее поверхности. Хорунжий молчал, подперев щеку рукой. На лице – неподдельный интерес. Или выпендривается. У него странная привычка вести себя почти с детской непосредственностью в самые ответственные моменты. Хотя, возможно, те моменты, в которые его видел Шатов, ответственными были только для Шатова.
Шатов открыл папку, помедлил с секунду, потом захлопнул:
– Рассказывай. Почитаю потом. Если захочу.
– Захочешь-захочешь, – пообещал Хорунжий.