– Уберите людей со двора! – крикнул Шатов.
Голос сорвался.
– Уберите… – попытался повторить свой крик Шатов, но голос снова сорвался.
– А мы не можем их убрать, Евгений Сергеевич. Это их дом. Это вы их заставляете стоять на улице посреди ночи.
– Я… – голос не слушался.
– Не нужно кричать, Шатов. Сейчас мы попытаемся вам передать телефон…
– Нет! – хрипло крикнул Шатов.
– Не нервничайте, Шатов. Мы не хотим вас обманывать, мы хотим дать вам возможность спокойно с нами разговаривать.
С улицы что-то крикнули. Без мегафона. Отец оглянулся, прислушался, кивнул и что-то тихо сказал дочке. Та пошла к калитке, взяла протянутый ей предмет и двинулась в сторону дома.
– Откройте окно, – сказал мегафон, – и девочка отдаст вам радио.
Открыть окно. Шатов внимательно посмотрел на улицу – мешали деревья, но то, что остальные жители села куда-то ушли, было видно. Наверное, им разрешили вернуться в дома.
Окно открылось легко. Здесь все открывается необыкновенно легко, подумал Шатов.
Девочка подошла к самому дому, и Шатов потерял ее из виду.
– Дяденька! – позвал детский голос. – Я принесла.
Шатов чуть не протянул руку. Стоп. Не корчи из себя идиота. А если там под окном находится кто-нибудь постарше этой шестилетней девочки? Или кто-то ждет, всматриваясь в прицел, когда Шатов выглянет в окно.
– Ты сможешь положить это на подоконник? – спросил Шатов.
– Тут высоко.
– А если ты подставишь стул? Там есть стул?
– Тут нету стула, – серьезно ответила девочка, – здесь есть только табурет.
– Хорошо, подвинь табурет, потом стань на него и положи ту штуку на окно.