– Полтинник давай, раз Лимоныч передал. Я Севка. А ты кто будешь?
– Жека я. У меня делянка в переходе у «Детского мира». Пошли присядем где-нибудь. Лимоныча помянем.
Глава 43
Все катилось по накатанной колее. Я встречался с очередным бомжем, выставлял бутылку, и мы ее распивали – как будто так и нужно было. Торопливо заглотнув свои дозы, мы с Севкой немного помолчали, а потом покалякали насчет Лимоныча – какой он был правильный бомж и все такое. Голова у меня вроде как начала проходить, но Панкратьев от рыбного ряда мне то и дело строил страшные рожи – давай, мол, в темпе, Динозаврович на Кропоткинской нервничает. Надоел он мне до смерти. Похмелиться не дает как следует – все кривит свою обезьянью рожу.
– А деньги-то где? – напомнил Севка.
– Деньги? Какие?
– Как какие? Которые Лимоныч перед смертью мне передал.
– А-а, – протянул я. – Помню-помню. Только Лимоныч их передал с условием.
– С каким условием? – подозрительно уставился на меня Севка.
– Да не боись, все нормально, – показал я краешек купюры. – Они твои. Только расскажи мне, что там приключилось с Философом?
– Философом?.. – быстро переспросил Севка.
Он очень сильно чего-то испугался. Это было заметно невооруженным глазом. И я вдруг подумал, не отдать ли его Панкратьеву, чтобы тот занялся хоть чем-нибудь полезным, но вовремя вспомнил о водке. Допить Панкратьев мне бы ее не дал наверняка.
– Не боись, – сказал я Севке. – Давай выпьем. Просто Философ мне сотку зажилил. Понял?
– Философ? Тебе?
– Мне-мне. Давай пей. Короче, ты мне рассказываешь про Философа – и деньги твои. Понял?
Для наглядности я положил купюру на доску и придавил сверху наполовину пустой бутылкой. И Севка сдался.
– В общем, позавчера я его видел. Вон там. У машин.
– Ну?
– Че – ну?
– Дальше-то что?