– А я морпех… старший лейтенант. Видимо, Князь ожидал, что Гурон тоже назовет свое звание или представится как-то по-другому, но Гурон промолчал. Князь затянулся, продолжил:
– Странно как-то ты появился у нас, Иван. Как будто с неба свалился. – Гурон усмехнулся. – Странно, странно. На вопросы не отвечаешь, отмалчиваешься… Вот что я о тебе знаю? Ничего. Знаю, что идешь ты, Иван, домой… идешь издалека… с женой, которая, кстати, называет тебя Колей… Мне ведь, в общем-то, все равно, Иван, кто ты такой. У меня в отряде разные люди собрались. Кадровых военных всего трое. Остальные… разные, в общем, люди. Кто по убеждениям сюда попал, а кто и по авантюрному складу. Есть у меня тракторист, есть разорившийся бизнесмен, есть даже бывший батюшка…
– Поп, что ли? – спросил Гурон удивленно.
– Если хочешь – поп.
– Погоди, погоди, – сказал Гурон. – А как же полторы тысячи советских наемников-профессионалов?
– Газет западных начитался? – с иронией спросил Князь.
– Нет, по радио слышал.
– Так это из одной бочки разливают… нет никаких полутора тысяч наемников-профессионалов. И не было никогда. Есть небольшая группа людей, которым небезразлично, что убивают сербов – наших братьев. Что касается "наемников", то скажу так: мы здесь не ради денег. Денег нам, конечно, подбрасывают… столько, чтобы хватило на сигареты и обратный билет. Вот тебе и "наемники". Вот ты когда в бой вступил, что – о деньгах думал?
– Я своих выручал.
– И мы тоже здесь своих выручаем. Ты в курсе того, что здесь происходит?
– Нет.
Князь растоптал окурок, сказал:
– То-то и оно… здесь, брат, идет война на уничтожение всего славянского. Помнишь классические строчки: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет"?.. Вот этот русский, или, если угодно, сербский дух хотят уничтожить. Поэтому мы здесь. Заметил, что у нас есть поляк? Есть и болгарин – Петр… он в госпитале сейчас – снайпер зацепил… Здесь все не просто. Здесь, в Югославии, сошлись несколько народов. Несколько культур, несколько религий… А ведь жили же мирно. Бок о бок жили. Здесь же все перемешано, здесь масса смешанных браков. А ведь идут этнические чистки, создаются концлагеря – беда! Страна рушится, судьбы ломаются в пять минут. Ты же сам видишь: деревни стоят пустые… сожженные, разграбленные. Храмы православные – осквернены, сожжены, взорваны…
– Ты что, – спросил Гурон, – верующий?
– Верую. Не в религиозном, конечно, смысле.
– А в каком?
– Как тебе сказать?.. Попробую ответить словами поэта Коржавина. За точность не ручаюсь, но звучит примерно так: