Гурон долго молчал, потом ответил:
– Нет… нет, старший лейтенант, не пойду. Не имею права.
– Понятно, – сказал Князь. Он затоптал окурок, поднялся. – Пойдем-ка в мои аппартаменты, покажу тебе кое-что.
Вдвоем они вернулись в дом. Антон сидел и наполнял патронами магазины "Калашникова". Князь и Гурон прошли в комнату на первом этаже. Окно здесь было заложено мешками с песком, на столе лежало с десяток гранат, топографические карты, тетрадь, стояла бутылка, два стакана. Еще была тарелка с фасолевой похлебкой – "посули", хлеб и желтоватая брынза – военно-полевой натюрморт. На стуле дремала кошка.
– Присаживайся, – сказал Князь и согнал кошку. Она недовольно мяукнула. Зубами Князь вырвал пробку из бутылки, налил в стаканы ракии. Чокнулись, выпили, занюхали хлебом. Князь перегнулся назад и взял с тумбочки засаленную канцелярскую папку. Медленно развязал тесемочки и высыпал на стол кучу фотографий.
– Взгляни, – произнес Князь.
Гурон взял в руки фото… смотрел на него несколько секунд… взял другое… третье… Спросил глухо:
– Кто это сделал?
– "Црна Ласта" – "Черная Ласточка". Мусульманский спецназ. Сволочи. Понтуют черной формой… никого не щадят… детей… женщин… Никого! На заводике по гашению извести устроили крематорий. Сейчас, кажется, появилась возможность их ущучить.
Князь смахнул фотографии на пол, прикурил, остро посмотрел на Гурона, спросил: – Пойдешь со мной?
Гурон ответил:
– Да.
Утром переговорили с Томеком насчет документов. Томек выслушал, кивнул и сказал:
– Сделаем. Но мне нужно позвонить в Белград.
Позвонить было неоткуда, и Князь позволил Томеку и Антону съездить в П., где в этот момент находились "положаи" (позиции) "юречного" (ударного) отряда Аркановых.[34]
Они съездили, Томек позвонил оттуда по спутниковому телефону самого Аркана. В отряд вернулись к вечеру, хмельные. Антон – не сильно, а вот Томек – изрядненько. Он увидел во дворе Анфису, встал на колено и начать читать Мицкевича:
…Я скакал во мраке ночи
Милой панны видеть очи,
Руку нежную пожать,
Пожелать для новоселья
ebooksa