Рогозин рассмеялся. Максумов плюнул с досады: все-таки сбился на красноармейца.
За беседой время в пути пролетело незаметно.
За сотню метров до подъема на плато группу остановили дозорные. Обменявшись с егерями приветствиями, они дали расклад на положение вещей.
Фактически за четыре часа обстановка в районе не изменилась. Тохаров и четверо его боевиков по-прежнему заперты на плато. По-прежнему действует приказ обезвредить бандитов малой кровью, малыми силами, не вызывая шумиху даже в горах. Шумиха больше на руку бандитам. Ради этой цели порой и переходят границу «духи», поднимаются в горы и завязывают боестолкновения с пограничниками местные боевики. Одним словом, бить нужно было сильно, но аккуратно, как требовала классика.
Егеря обошли простреливаемый участок стороной, преодолев покатый склон, усеянный камнями, – морена в миниатюре и осыпь по сути своей. Но под ногами спецназовцев не покатился вниз ни один камень.
Они вышли к вертикальной скале высотой тридцать метров. Ниже скалы, глубоко под ее подошвой, заняли позиции стрелки Максумова, вооруженные ручными пулеметами Калашникова, и держали, как это ни покажется странным, высоту снизу. Это стало возможным в связи с немногочисленностью бандгруппы Тохарова. Его пулеметчик и автоматчики были сосредоточены в одном месте, самом важном в стратегическом плане: на выходе из плато. А выход – это дорога в расселине, почти прямая и отлично простреливаемая. То был жизненно важный путь для Сухроба Тохарова. Пограничники загнали его на равнину с крутыми склонами и уступами, захлопнули дверь, а замки закрылись с двух сторон – пограничниками и бандитами.
Это называлось осадой. Но дело не в том, сколько продержатся боевики, пока не опухнут с голоду, а в терпении армейского начальства. А терпение лопнуло, едва натянувшись. Майору Рогозину дали двадцать четыре часа на устранение проблемы, которую он назвал мухой в супе начальства. Рогозин в Пяндже заикнулся было насчет вертолета: мол, неплохо было бы ахнуть огневыми средствами «двадцатьчетверки». Но привлечение к операции боевого вертолета раздуло бы значимость банды Тохарова и превратило бы этот регион в «маленький Афган». То есть, по большому счету, речь шла об откате назад, к «мосту дружбы», по которому был выведен из Афганистана ограниченный контингент советских войск.
Майор Рогозин с полвзгляда оценил ситуацию. Еще раз уточнил у Максумова:
– «Духов» точно пятеро?
– По головам посчитали, когда гнали их на плато.
– Откуда получена информация о попытке нарушения границы?
– Из агентурного источника, – сказал Максумов тоном: «Откуда же еще?» – В этот раз, насколько мне известно, источник – стукач.
– Все источники стукачи, – заметил Рогозин. – Кто-то имеет зуб на Тохарова?
– Или на кого-то конкретно из его банды.
– Точно?
– Так мне дали понять. Ты же знаешь, Тохаров не брезгует ничем. Год назад он со своими головорезами напал на кишлак, убил восемь человек, среди них – две женщины и два ребенка. По нашей информации, он тесно связан с пакистанским лагерем «Ансарадион», где готовят боевиков. Берется за любую грязную работу. Может пойти проводником, может – наркокурьером. Но чаще всего он переходит границу как наемник. Вонючий пес.
– Значит, с ним четверо. А всего – пять.
– Один вооружен «РПД».
– Точно «дегтяревым», не «калашниковым»?
– Хамраев! – негромко позвал подчиненного Максумов. Когда подошел лет двадцати рядовой, повторил вопрос майора.