Кроужек громко рассмеялся, жестом руки останавливая Новака.
– Я в шоке от твоих медицинских познаний! Но больше всего я потрясен твоей прямолинейностью. Ты неповторимый человек! Нет, ты просто уникален! И у меня есть для тебя такая же редкостная новость. Готов?
– Что? – не понял Новак.
– Я спрашиваю, ты готов услышать новость?
– Пожалуй… да, – с некоторой запинкой ответил телохранитель.
Кроужек остановился в шаге от него и, неотрывно глядя ему в глаза, произнес:
– Не далее как через два месяца мы отправимся в Гималаи.
– Это шутка?
– Я абсолютно серьезен. Свобода, никакой цивилизации, никаких сотовых телефонов!
Новак не упал в обморок. В ту минуту он подумал, что чертовски устал. Горы – далекие и незнакомые (не Татры и даже не Альпы, а Гималаи) – вдруг придвинулись вплотную, и ему стало тяжело. Однако начальник охраны быстро сбросил с себя поддельный груз. Его шеф редко когда шутил, и он научился отсеивать шутливое от серьезного. Еще несколько секунд – и Новак понял, что давил на него не призрачный горный массив, а не менее громоздкая, так внезапно свалившаяся на него работа. Им овладела слабость, и он ощутил себя беспомощным.
Он вяло слушал Кроужека, пропустил мимо ушей, что хлопоты по снаряжению экспедиции возьмет на себя Петр Миклошко.
– Да что с тобой такое, Ян? – спросил Кроужек. – Тебе плохо?
– Отчего же? Мне очень даже хорошо.
– Тогда не теряй времени и связывайся с Миклошко.
– С кем?
– Господи! Да ты не слушал меня! С Петром Миклошко из пресс-службы МИДа.
– Да. Хорошо. Я все сделаю. – Новак встал с кресла, немного помолчал. – У меня просьба.
– Слушаю тебя.
– У меня небольшой бизнес в Берлине.
– Конечно, я знаю об этом. Ты хочешь отдать какие-то распоряжения управляющему?