— Потрясающе, — сказал Бондарев.
— …потом ко мне клеился один наш препод, но я его отшила, а значит, он не даст мне рекомендации на практику в одну крутую фирму… Это было уже на другой вечеринке, мне нужно было ехать домой, я договорилась с одним парнем, но он нарвался на драку с какими-то козлами, и они его отделали по полной программе… Я хотела ему помочь и лупила этих козлов сумочкой по башкам… В общем сумочку я потеряла. Там был мой новый мобильник, студенческий билет и деньги. Я пошла домой пешком и потеряла туфли. Всё это я успела сделать за один день. Идиотка успела бы это сделать за один день? Скажи? А?
— Обалдеть, — сказал Бондарев — Моя жизнь по сравнению с твоей — это просто скука смертная.
— Вот именно. Я не представляю, чем интересным можно заниматься в тридцать четыре года. Интересно — это когда случается что-то новое, когда что-то делаешь впервые. Когда я впервые бросила парня, это было интересно. Когда меня бросил парень, это было интересно, хотя и хреново. Но когда я брошу парня в пятый раз — это что, будет интересно? Ни фига. Поэтому всякие числа типа «тридцать четыре» меня напрягают…
Бондарев внезапно сообразил, что они уже довольно давно стоят рядом и болтают как старые приятели. Всё это было очень странно. Бондарев не верил в случайности, и если бы он был сторонним наблюдателем, то предположил бы, что кому-то из двоих поручено войти в доверие к другому. Однако он не был сторонним наблюдателем и он совершенно точно знал про себя, что никакого задания не было. Предположить, что такое задание есть у босой девушки в помятом вечернем платье, значило совсем потерять веру в человечество.
Бондарев всё же предположил.
5
Два дня спустя в поле зрения Бондарева попал бегающий по двору далматинский дог, и Бондарев невольно стал искать глазами хозяйку собаки.
Отыскав, коротко кивнул в знак приветствия и пошёл к подъезду — ничего более на уме у него не было.
Девушка догнала его и негромко сказала:
— Здрасте.
Рядом немедленно возник далматинец и принялся описывать замысловатые круги вокруг хозяйки.
Бондарев поздоровался.
— У меня есть смутное чувство, — сказала девушка, — что я должна перед вами извиниться.
— С чего бы это вдруг?
— Сами знаете.
— Нет, понятия не имею.
— Слушайте, — она как-то странно улыбнулась (Бондарев потом вспомнил, что эта разновидность «странного» называется «застенчиво»). — Я помню, что мы тогда долго разговаривали под утро… Но я совершенно не помню, о чём мы разговаривали. Учитывая, что я тогда была слегка не в себе…
— Я не заметил, — сказал Бондарев. — А если вы были не в себе, то как вы можете помнить, что были не в себе?
— Ну, когда я пришла домой, там была мама, и она очень хорошо запомнила, в каком я была состоянии. Так что на всякий случай — извините, если…