— Малик, вы бы не довезли «чемодан» до Пятигорска.
— Ты о чём?
— Ты был нужен Крестинскому, чтобы забрать бомбу и вывезти её на юг. Под Пятигорском или где-то на пути вас бы встретили. Тебя бы убили, Малик. А бомбу забрали.
— Ну какой же ты псих, — говорит Малик. — Ну что ты придумываешь? Зачем Крестинскому меня убивать, если я на него работаю, если я выполняю его задания?
— Затем, что у него есть задание, которое ты не согласился бы выполнить.
— Что же это такое?
— "Ядерный чемодан" нужно было взорвать на юге Чечни. И сказать, что русские устроили геноцид. Ты бы сделал такое?
— Такого никто бы не сделал, — пальцы Малика сжимаются на автомате. — Такого бы никто никогда не сделал.
— Ты говоришь про себя. Но есть другие, и они бы сделали это. Мы как-то записали переговоры Крестинского с Акмалем. Ты же помнишь, кто такой Акмаль, да? Он человек в турецкой разведке, но работает на Крестинского. Муса, который приехал сюда с тобой, — он же не коренной чеченец, да? Он чеченец, родившийся в Турции. Кто посоветовал тебе взять его? Акмаль. Муса должен был убить тебя, Малик. И передать бомбу таким людям, которым действительно плевать, что и где взрывать. Муса сейчас там, — Бондарев махнул рукой вверх. — Он умирает, но мы успели с ним поговорить. Мне жаль, что всё так сложилось для тебя. Малик. Тебя продали, потому что с тобой слишком сложно иметь дело. Проше нанимать самоубийц за сто долларов. Крестинский ненавидит тех, кто выгнал его из России, он хочет их скомпрометировать любой ценой. Ну и ещё кавказский нефтепровод — после ядерного взрыва он уже никогда не заработает, а у Крестинского наверняка заготовлены какие-нибудь финансовые афёры на этот счёт…
— Десять минут, — усталым голосом пожилого человека произносит Малик. — И всё это кончится. Я не хочу знать, правду ты мне сказал или нет. Все это оскорбляет мой слух. Давай просто молча подождём десять минут.
— Я помолчу, — говорит Бондарев. — Но теперь и ты ответь на мой вопрос.
— Что тебе надо? — равнодушно говорит Малик.
— Расскажи мне о Химике.
Малик меняется в лице.
— Расскажи, как вы встретились в девяносто втором году. Малик хочет что-то сказать, но морщится от боли.
— Расскажи, что он тебе поручил. И как ты справился с этим поручением.
Малик смотрит на часы. Потом на Бондарева.
— Наверное, мне надо это рассказать. Это облегчит мои последние минуты в этом мире. Я однажды уже рассказывал эту историю, но я рассказал её Крестинскому, а это то же самое, что исповедаться дьяволу. Он вытягивает из людей их преступления, чтобы потом пустить в дело. Теперь я расскажу тебе, а потом мы все умрём. Наверное, в этом есть какой-то смысл.
11
Когда Малик заканчивает говорить, у них остаётся ещё три минуты. Бондарев смотрит на Малика, тот разводит руками и говорит:
ebooksa