Рождество по-новорусски

– Убери руки, – стараясь не срываться на крик, повторила девчонка.

Один из сержантов замахнулся и ударил ее по лицу. Не сильно, так, чтобы напомнить, кто здесь хозяин.

А хозяином здесь себя считал естественно сержант милиции Шкурпит. Вместе с напарником, младшим сержантом Гореевым, они регулярно патрулировали этот микрорайон, знали многое о многих его обитателях и полагали, что небольшая зарплата может компенсироваться большими возможностями.

А Ленка вдруг решила, что может нарушать традиции. А такое терпеть не стоило. Такое дурно отражалось на поведении остальных.

После пощечины Ленка замолчала. Это значило, что можно было продолжать разговор спокойно и объяснить дуре, с кем можно ссориться, а с кем ссориться не следует. Но тут подошел какой-то фраер. С точки зрения Шкурпита – фраер слишком наглый и самоуверенный.

– Ты чего, сержант, охренел? – спросил фраер.

– Не понял? – Шкурпит обернулся к нему. – Это ты к кому?

– Чего к девке лезете? – фраер явно не понял, что нарвался на неприятности.

Гореев оглянулся вокруг. Сюда, к мусорным бакам, люди заходили не часто.

Ленка всхлипнула и двинулась, было, вдоль стены.

– Стоять, курва, – приказал Шкурпит. – А ты, козел…

Гореев ухмыльнулся и шагнул в сторону, обходя фраера. Редко, но появлялись желающие вмешиваться в работу сержантов. И сержанты знали, как с ними себя вести.

– Девку отпустите, – повторил фраер.

– А ты кто такой? – спросил Шкурпит. – Вы, гражданин, в нетрезвом виде. Предъявите документы.

– Да это же Браток, – узнал вдруг Гореев. – Помнишь, он у Гири тусовался.

– Так что же это ты, Браток, нюх потерял? – осведомился Шкурпит.

Он тоже вспомнил, что слышал историю о том, как пацан из бригады вдруг стал ментом.

– Иди себе, Браток, мимо.

– Я тебе, падла, не Браток, – сказал Бортнев, – я тебе, падла…

Гореев ударил резиновой палкой. У него был хорошо поставленный удар, резкий и стремительный. На него редко кто умудрялся отреагировать, особенно, если бил Гореев сзади.