– Я ставлю на тебя и на мой лозунг сорок тысяч долларов.
– Не нужно, – сказал тихо Аркаша, оглянувшись.
– Не бери в голову, – отмахнулся Гринчук. – Тебе деньги, ты регистрируешься, когда объявят выборы. Если проиграешь из-за моей методы – моя вина. Пролетел. А если выиграешь…
– Что?
– Ничего…
– Так не пойдет, – возмутился Аркаша. – Нельзя так. Что я буду должен?
– Азартный ты человек, Аркаша… Ладно. Дом Дедова мне понравился. Не тот, в котором его порешили, а другой, поменьше и с коллекцией холодного оружия. Когда ты станешь насквозь коррумпированным мэром, домик захапаешь и мне передашь. Лады? – Гринчук снова протянул руку.
– Лады, – не раздумывая хлопнул по ладони Аркаша и засмеялся. – Странный вы человек, Юрий Иванович! Я вас знаю всего пару дней, а уже и ненавидел, и…
– И влюблялся, как гимназистка… – Гринчук перестал улыбаться.
Его лицо замерло, словно замерзло.
– Ты когда-нибудь человека убивал? – спросил каким-то чужим голосом Гринчук.
– Бог миловал.
– Миловал бог… Действительно, миловал. И на смерть никого не отправлял, не осуждал на смерть?
– Чего это вы, Юрий Иванович?
– Так, в голову пришло. Меня бог не миловал. Лично мне пришлось убить двоих. Двоих. Лично.
Аркаше показалось, что он видит каменное лицо. Стальные глаза холодно смотрели на него. Клин отвернулся.
– И еще… – Гринчук попытался усмехнуться. – Еще не конец. Я могу всё бросить и уйти… Может быть, все закончится и без меня… Может быть.
– Можно, я пойду… – сказал Аркаша и встал. – Я вам больше не нужен?
– Противно возле меня сидеть? – спросил Гринчук.
– Страшно. И одиноко. Вам ведь мой совет не нужен… И ничей совет не нужен. Вы уже все решили… Я вас найду, потом. Ваш адрес, который на регистрации в гостинице, он правильный? Настоящий?