Шатов прибавил шагу, но успел услышать, как старик упоминает Гольдмана, квартиру и его, Шатова, имя.
Бдительный старик. Соль социалистического общежития. Все видит, все знает. У Шатова от разговора с такими всегда по мороз по коже пробегал. Блин. Сейчас тоже, несмотря на жару, по телу уверенно забегали ледяные мурашки.
Энергию и таланты таких дедуль – да в мирных бы целях… А это, кстати, идея! Ее можно обдумать как следует. И действительно использовать.
Притормозив было на троллейбусной остановке, Шатов махнул рукой и пошел пешком. Ему нужно подумать. А что может быть лучше для этого, чем неторопливая прогулка по улице? И синяки не так уж и болят.
Итак, программа действий на сегодня.
Визит на место суицида. Очень хорошо. Поболтать, посмотреть, принюхаться.
Затем… Затем. Затем – к мадам Воеводиной. Будем последовательны и пойдем ко второму самоубийце. А там – посмотрим.
Либо в Октябрьский райотдел к Пащенко, либо в городское управление к Саше Быкову. В зависимости от их занятости и желания встретиться.
Потом… Потом нужно будет… Потом все и решится. По ходу действия. Только вот о Башкирове нужно будет выяснять в последнюю очередь. На всякий случай.
Общежитие Инжека представляло собой сложное сочетание стремления к прогрессу и победы варварства. Построенное еще при советской власти в стиле стекла и бетона, оно, по мере эксплуатации, превращалось в ночлежку, пропитанную запахами запревшего мусора, готовящейся еды, грязного белья и сырости.
Лифты в последний раз работали лет пять назад, поэтому все вертикальные передвижения по двенадцатиэтажному зданию требовали не только мужества, но и достаточной физической подготовки.
Душ, например, был один, и функционировал он только на третьем этаже.
Но дежурная на входе все еще дежурила. Словно символ былой дисциплины, царившей в этом здании. Шатова дежурная остановила сразу же, как только он появился в вестибюле:
– Куда?
– Доброе утро, – попытался наладить отношения Шактов, но попытка была проигнорирована.
– Куда? – в голосе прозвучал металл и последнее предупреждение.
Так могла взрыкнуть собака перед самым броском в горло. Кобра раскрыла свой капюшон.
Оставалось два пути. Официальный, подразумевавший демонстрацию журналистского удостоверения, требования коменданта общежития, топанья ногами и угроз. И путь интимный, душевный, требовавший настроя и актерского таланта.
На первый путь у Шатова не было времени, на второй – настроения.
Нужно было искать третий путь.
ebooksa