– Что сейчас? – снова повысила голос Маша.
– Подожди, милая, – Шатов перевел дыхание, – подожди…
– Чего подожди? – голос поднялся до визга. – Я тебя…
Пощечина получалась сама собой. Звонкая и хлесткая. Пальцы правой руки словно обожгло.
– Я сказал – подожди. Подожди… Мне тут с твоим Олежкой разобраться надо.
Шатов встал, рывком поднял замолчавшую Машу на ноги.
Охранник не шевелился. Из разбитого носа по лицу текла густая яркая кровь.
– Я его не убил, часом? – отстраненно спросил у себя Шатов.
Мадам заскулила, держась рукой за лицо.
Шатов, не выпуская из руки запястье мадам, присел и пощупал пульс у охранника. Нормально, живой.
Мерзкая штука этот удар головой в лицо. Кто-то называл его гамбургским поцелуем. Если хорошо ударить, а Шатов ударил от всей души, то… а тут еще и пол под затылком был достаточно твердым.
– Живой Олежек. Может быть получил сотрясение мозга.
Маша попыталась вырваться.
– Еще в рожу хочешь? – поинтересовался Шатов.
– Нет, – быстро ответила Маша.
– Правильно, тебе еще этим лицом работать. Ты пока посиди на диване, – Шатов толкнул мадам, и та покорно села.
– Кнопочка сигнальная у нас где? – спросил Шатов.
– Тут, под ковром, возле дивана.
– Отлично. Значит, ножки от нее ты будешь держать подальше, хотя охранников, я полагаю, в такое раннее время, в твоем заведении немного. Так?
– Так, – кивнула Маша.