Ассасин

Анисимов слегка расслабился. Следовало поберечься. Еще пара «световых лет» — и могут замылиться глаза. Снайпер обязан чувствовать психологию своего противника. На уровне подсознания между ними устанавливается некая незримая связь, Анисимов вдруг отчетливо почувствовал, насколько тому страшно. Настроившись на самое худшее, он был готов утащить за собой двух заложниц. Игорь понимал: если промедлить еще несколько минут, то все может сорваться, принять самый худший оборот. И в этот самый момент он услышал приказ корректировщика:

— Первый, стреляй!

Вот теперь надо максимально сосредоточиться, указательный палец, обретя долгожданную свободу, плавно потянул спусковой крючок. Пороховые газы мощно выбросили пулю из ствола, изрядно тряхнув его. Вибрация погасла где-то в середине мешка с песком. Винтовка вновь была готова к выстрелу.

Анисимов мысленно отслеживал полет пули, словно опасался, что она может заблудиться без такого его сопровождения. Пуля угодила точно в то место, в которое он смотрел, оставив в стене свою медную оболочку, а бронебойный сердечник устремился дальше. Между двумя тонкими стенками находилась полость, и Анисимов знал, на какой именно угол отклонится там пуля и яростно, потеряв значительную часть убойной силы, войдет в следующую перегородку. Девяносто пять процентов энергии пули потрачено на преодоление преграды, но даже оставшихся пяти было вполне достаточно, чтобы поразить террориста. Стальной наконечник вошел в правый бок террориста и, разодрав печень на лоскуты, вышел между ребрами левого бока, ударившись уже на излете о противоположную стену.

Анисимов почувствовал явное облегчение оттого, что все осталось позади. Сегодняшний выстрел достался ему на удивление тяжело. Накатившая усталость сползла от рук к ногам, сделав их ватными. Не каждый день приходится убивать людей. Состояние было таким, что сил оставалось ровно настолько, чтобы спуститься с крыши и присесть где-нибудь.

Но в действительности нерастраченные резервы еще имелись в каждой клетке его тела, если бы потребовалось, то он сумел бы пролежать здесь столько, сколько нужно было, чтобы произвести точный выстрел: неделю, месяц, год. Галактики бы умирали и рождались, а он продолжал бы лежать здесь, выжидая подходящего момента для точного выстрела.

— Ты его убил! — воскликнул Мигунов, руководивший операцией.

Анисимов даже не удивился этому сообщению, ведь он уже точно знал, как все это было, мысленно проследив полет пули. Игорь хотел было сорвать наушники, но его корректировщик вдруг взволнованно заговорил:

— Что-то происходит не так. Через щель я вижу женщину… Подошла к окну… Держится за занавеску… Господи, она упала! Она ранена! Ты зацепил и женщину.

Усталости как не бывало.

— Этого просто не может быть!

— Немедленно спускайся.

Уже через несколько минут Игорь вошел в квартиру. Здесь было полно народу. Как это часто бывает, толклись даже те, кому присутствовать здесь было совсем не положено. Три человека в черных масках на лицах, как демоны преисподней, стояли у двери и о чем-то спокойно разговаривали. На покойников, что ли, не насмотрелись…

Здесь же был и начальник Игоря — полковник Мигунов. Операцией руководил он, а спрашивать за неудачи он умел. Суровый, малоразговорчивый, он производил на окружающих весьма гнетущее впечатление. Его небритое лицо с отросшей щетиной было таким же серым и шероховатым, как бетонный забор.

Внутренне сжавшись, Анисимов готовился к разносу. Но Мигунов, скользнув по нему взглядом, устало сказал:

— Мы с тобой потом поговорим, — и прошел в соседнюю комнату.

Легче от сказанного не стало — неприятность ожидала впереди.

Первым, кого он увидел, когда перешагнул порог комнаты, был его корректировщик Матвей Жуков. Согнувшись над покойником, он с показным равнодушием рассматривал лицо убитого, как будто задался целью навсегда запечатлеть в памяти его образ.

Внутри у Анисимова все сжалось — убитого он узнал сразу, это был Николай Сафронов. Когда-то они служили вместе, вместе пришли в «Скиф». Оперативный псевдоним Сафронова был — Густав, возможно, потому, что он прекрасно знал немецкий язык.

Потом что-то случилось… Сафронов-Густав внезапно ушел из подразделения и исчез. Через некоторое время до Анисимова дошли слухи, что его бывший сослуживец стал беспощадным киллером-чистильщиком в криминальных кругах. Словом, все свои боевые навыки и умения он отдал тем, с кем должен был бороться. А затем и слухи о нем как-то увяли, сошли на нет. Анисимов решил, что в лихой криминальной карьере Густава точку поставила пуля. Он, в общем-то, не ошибся. Вот только точку эту ему пришлось ставить лично.