Анисимов попытался изложить свои доводы, глухо матерился в микрофон и призывал к благоразумию, но люди, командующие операцией, уже приняли решение и не желали отступать.
Неприятность ситуации заключалась и в том, что в случае неудачи крайним окажется именно тот, кто произведет выстрел. Когда стало ясно, что ситуацию не переломить, Анисимов наконец сдался и, скрипнув зубами, сказал:
— Я буду стрелять бронебойно-трассирующей пулей.
Посовещавшись, руководитель операции распорядился доставить ему на крышу пять патронов с заостренным носиком, окрашенным в фиолетовый цвет.
В качестве подставки под винтовку Анисимов предпочитал мешок с песком. В последние годы техника значительно продвинулась вперед: появилась сильнейшая оптика, многократно увеличивающая цель, — с расстояния в два километра можно было рассмотреть даже крохотный прыщ на лице врага. Другими стали пули: разворачивающиеся, с бронебойными рубашками, с усиленными оболочкой и сердечником. Иными стали и стволы, не столь быстро изнашивающиеся. Изменилась и психология стрелка… Но вот подставка, с которой он стрелял, оставалась прежней — мешок с песком. Такую предпочитали и сто лет назад, и с тех пор практически ничего не изменилось. Уже сам упор гарантировал нужное направление пули. Песок, в силу своей плотности и несвязующего состава, легко гасил колебания ствола.
Были, конечно, треноги, подставки из современного пластикового материала, которые, по мнению конструкторов, придавали оружию наибольшую устойчивость. Но все это было не то. А действительность была такова: не существовало лучшего упора, чем мешок с песком, чего бы там ни втолковывали. Благодаря природной рыхлости песка на мешке можно было сделать нужную ложбинку, отрегулировать направление ствола, но самое главное — мешок с песком гарантировал наименьшую вибрацию при стрельбе, а следовательно, способствовал минимальному рассеиванию, что было проверено многими поколениями стрелков.
В этот раз не происходило ничего особенного. С точки зрения снайпера — вполне рядовая ситуация, ее можно разрешить одним точным выстрелом. Тем более что в паре с Анисимовым работал лучший корректировщик подразделения. Со своего места — плоской крыши девятиэтажного дома — он прекрасно представлял полет пули. Даже мог предположить величину осколков, на которые будет разбит бетон при встрече с бронебойной начинкой. Оставалось только выбрать нужный момент и произвести точный выстрел.
Корректировщик напряженно отслеживал передвижение террориста и подавал отрывистые команды:
— Отсчитай три с половиной метра от дальнего правого угла комнаты.
Расстояние до цели было четыреста метров, что по снайперской практике считалось близким. Следовало сделать правильную наводку по горизонтали. Подвинул ствол всего-то на миллиметр и без труда отыскал нужную точку.
— Какого он роста?
— Метр восемьдесят пять.
Еще одна поправка, тоже совсем небольшая. Ствол вжался в песок, зафиксировавшись в нужном положении.
На улице завыла милицейская сирена. Затем так же внезапно умолкла. Внизу собралась огромная толпа любопытных, которую сдерживало оцепление из молодых милиционеров. Но, как это всегда случается в острых ситуациях, обязательно находятся такие, что каким-то образом проникают за линию ограждения, чтобы наблюдать за разворачивающимися событиями на расстоянии вытянутой руки.
Случись острая боевая ситуация — им умирать первыми.
— Я готов.
— Пока еще рано. Жди команду.
Анисимов слился с винтовкой, предельно сконцентрировав свое внимание на точке на обоях, куда следовало отправить пулю. Невидимый противник стоял, прижавшись спиной к стене, и Анисимов странным образом даже видел тепло, исходящее от этого места, словно смотрел через прибор ночного видения, реагирующий на инфракрасное излучение.
На лестничной площадке затаилась группа захвата, чтобы обрушиться на террориста всем своим боевым арсеналом.
Минули какие-то секунды, но Анисимову показалось, что прошли сотни световых лет. Успела разрушиться его родная Галактика, народиться новая, а он все продолжал лежать с оружием в руках, готовясь произвести точный выстрел.