Проводник смерил Кирьяна взглядом, остановил удивленный взгляд на кандалах, угрожающе звякнувших, и вздохнул:
— А я-то все голову ломаю: для кого же такую клетку сделали? Уж не для зверя ли? У меня ведь половина вагона приличные люди, как же они с таким арестантом до самого Питера поедут?
— Ничего, батя, как-нибудь перетерпят, — невесело хмыкнул Кирьян, вставая на подножку.
— Стоять! К стене! — распорядился красноармеец, когда Кирьян прошел в тамбур.
Кирьян остановился, уткнувшись лицом в угол. Боец распахнул решетчатую дверь и гостеприимно предложил:
— Прошу, ваше сиятельство. Для вас в самый раз будет.
Кирьян шагнул в клетку. Металлическая дверь за его спиной захлопнулась, и тотчас зловеще шаркнул засов. На три оборота закрылся замок.
— Ключ я забираю, Марк Нестерович, — подошел Феоктистов к начальнику конвоя. — Он будет у меня.
— Так вы же не остаетесь? — с недоумением напомнил начальник конвоя.
— Так надежнее будет. Не исключаю, что в дороге Курахина захотят отбить. А такой замок открыть непросто. Швейцарский механизм!
— А там нас встречают с ключом?
Улыбнувшись, Феоктистов ответил:
— Совершенно верно, такой же ключ будет в Питере. Вот им и откроют.
Глупо было бы раскрывать все карты. И вовсе не потому, что Петерс не доверял сопровождению, просто когда в секретную операцию вовлечено множество народа, то невольно происходит утечка информации.
Проход заполнили красноармейцы. Трое чекистов заняли соседнее купе, а еще двое остались в проходе и неторопливыми шагами принялись мерить узкий коридор.
— Ну куда ты лезешь, мать? — ругались в тамбуре красноармейцы. — Нельзя сюда!
— А как мне тогда, сынки, добраться-то? Не пешком же мне до Питера топать!
— Арестант здесь у нас! В другой вагон иди.
— Ох беда мне!
Дверь с громким стуком захлопнулась, приглушив возбужденные голоса пассажиров. Раздался длинный свисток. Помедлив еще минуту, паровоз шумно пыхнул паром, и состав тяжело тронулся.