Крысятник

Зэки, стоявшие рядом, мгновенно отреагировали на призыв, столпившись у двери, заслонив при этом окно. Двое навалились на дверь, стремясь не впустить вертухаев, которые уже стучали по металлической обшивке.

— Открыть дверь!

Снаружи послышался дружный топот. В соседнюю стену забарабанили, предупреждая об опасности, но Жучок уже вытащил из мешочка маляву и мгновенно сунул ее за пазуху.

Зэки, будто бы поддаваясь силе, мгновенно отпрянули от двери, которая с шумом отворилась и, ударившись о стену, мелко задребезжала.

Первыми, сжимая в руках дубинки, ворвались два крупных прапорщика. Круглые и необыкновенно мощные, они напоминали стволы деревьев, лишенных крон. А следом за ними ворвался караул с автоматами, взяв зэков в тесный полукруг.

Этих следовало опасаться больше всего. Любое подобное происшествие они воспринимали как маленькое приключение, которое по-хорошему могло скрасить однообразный и серый армейский быт. Дай им волю, так они даже в прогулочном дворике устроят стрельбище. А потом разлетятся по своим деревням, и их уже не найти!

— Отставить! — крикнул прапорщик Таракан, заметив нешуточный азарт в глазах новобранцев. И, посмотрев на Мартына, в котором безошибочно признал старшего, спросил на удивление спокойным тоном: — Что здесь произошло?

— Да понты все это, начальник, — развязно заговорил Мартын. — Пацаны шушару ловили. А так все путем.

Таракан взглянул на окно, где висел пустой мешочек, слегка покачиваясь на капроновой леске. Губы его неприятно скривились, вертухай понял все. Глупо было бы выискивать маляву — даже если он задумает перевернуть все вверх дном, то вряд ли чего отыщет. Зэки умеют прятать вещи так, что никакой шмон не поможет.

Жучок уже отпрыгнул от окна и с самым невинным видом стоял в сторонке, как будто образовавшаяся кутерьма не имела к нему никакого отношения. Поди докажи, что он «конь»!

Рубануть бы дубинкой смотрящего, стоявшего чересчур уж независимо, словно это он имел власть над ворвавшимся в хату вертухаем. Однако нельзя! Следует собрать всю свою выдержку в кулак и вести едва ли не дипломатические переговоры. В противном случае камера воспримет все произошедшее как обыкновенный беспредел, и горькая весть мгновенно разбежится по всей тюрьме. А там и до приговора недалеко, как говорится, все мы под богом ходим, всадит какой-нибудь отмороженный чертила заточку в бок, и поминай как звали. Да мало ли таких случаев!

А могут и вовсе сделать по-простому — скинуть маляву на волю, что, дескать, есть у них на киче один неугомонный «красноперый» и не помешало бы из него всю краску выпустить, чтобы другим неповадно было.

Смотрящий, казалось, прочитал мысли Таракана, и по его тонким, почти бесцветным губам скользнула едва заметная улыбка.

Единственное, на что был способен прапорщик, так это наказать крайнего.

— Кто держал дверь? — сурово спросил Таракан, едва обернувшись к бойцам, стоявшим за его спиной. Не зная произошедшего, можно было подумать, что это они, совместно с зэками, не пускали дежурного по коридору.

Все дело было в «дороге». Сорвать ее можно было в течение одного часа и даже добиться того, чтобы она не появлялась вовсе. В общем-то, их работа в этом и состоит. Но подобные мероприятия проводились нечасто, если не сказать, что от случая к случаю. А следовательно, в «дороге» были заинтересованы не только зэки, передававшие информацию практически в каждую хату, но и персонал.

— Кто дверь держал, спрашиваю? — повысил голос прапорщик, сурово посмотрев на смотрящего хаты.

Равновесие — вещь всегда очень шаткая, и оно способно дать перекос в любую секунду. А кому страдать? Смотрящему, разумеется!

— Я понфанул, — признался Каторга, вновь превратившись во флегматичного босяка, которого если что и может расшевелить, так это хороший удар дубинкой между лопатками.

Таракан уже замахнулся, ожидая прочитать в глазах Каторги страх, но, кроме отвращения, ничего не увидел. Рука, застывшая над головой, смилостивилась и повисла вдоль бедра.