Медвежатник

— Позвольте, сударыня, я вам помогу.

— Пожалуйста, — охотно согласилась Елизавета, протянув чемодан.

Парень ухватился за ручку и уверенно заторопился по коридору.

— Вам как, барышня, вызвать экипаж?

— Не утруждайте себя, — великодушно отмахнулась Елизавета, — у входа меня поджидает муж.

Коридорный уверенно сбежал по широкой лестнице на первый этаж и остановился у высокой парадной двери. Экипажа у входа он не увидел. Впрочем, кто поймет этих женщин, у них в голове сплошные тайны.

Коридорный терпеливо наблюдал за тем, как женщина роется неторопливо в своей сумочке длинными изящными пальцами. Подобный тип женщин ему был знаком: красива, образованна, а природный ум им подсказывает держаться так, как будто бы в черноземной полосе России они имеют миллион гектаров пахотной земли. Действительность обстояла иначе: самое большое их наследство — это папенькины сбережения, которые он накапливает по рублику от скудного жалованья. Самое большое, на что они способны, так это дать гривенник. Но зато всегда вручают его с таким видом, как будто бы цепляют на лацкан орден Георгия Победоносца.

— Покорнейше благодарю, — ахнул от удивления коридорный, разглядев на своей ладони пять рублей. Женщина не укладывалась ни под один известный ему тип. Скорее всего, барышня не из Белокаменной, где каждая гимназистка знает цену ломаному целковому, а откуда-нибудь со Средней Волги, из богатой купеческой семьи, где для особого шика фабриканты используют ассигнации в качестве туалетной бумаги. — Разрешите я дверь открою.

— Уж будьте любезны, — произнесла барышня и не спеша направилась к распахнутым дверям.

Коридорный посмотрел вслед удаляющейся барышне. Улица была пустынной.

Часть V НЕ ПОЙМАН — НЕ ВОР

Глава 40

— Самое главное, чтобы ты ничего не забыл, — как можно спокойнее произнес Савелий. — Одна твоя оплошность может дорого обойтись всем нам.

— Все будет хорошо, Савелий Николаевич, — произнес Филимон, — можете не беспокоиться, — и он широко улыбнулся. Так радоваться способен только шестилетний ребенок, который наконец получил долгожданную игрушку.

— Важно, чтобы ты не суетился. Вел себя очень спокойно, — загнул палец Савелий.

— Все так и будет, — заверил Филимон, — а потом еще темень, мало кто заметит.

Они сидели в тенистом скверике на крепкой лавке с высокой спинкой. Филимон сидел непринужденно, скрестив руки на груди, и напоминал студента, вырвавшегося из духоты учебных корпусов на вольный воздух московских проспектов. Взгляд у него был ленивый, если его что и интересовало, так это барышни в пестрых нарядах, фланирующие неторопливой походкой по аллеям парка. В эту минуту он напоминал льва, сонно разглядывающего пробегавших мимо антилоп. Девушки, будто бы подразнивая, бросали в их стороны быстрые взгляды, видно, определив их в потенциальные кавалеры. Однако никто из них не решался проходить близко, как будто бы опасались разжечь в душах сидящих джентльменов нешуточный огонь. Вот тогда они стряхнут с себя видимую дремоту и, уподобившись хищникам, отчаянно бросятся вслед удаляющимся дамам.

Филимон проследил за тем, как девушки, лениво взявшись за руки, проследовали в дальний конец парка, и, потеряв к ним интерес, повернулся к Савелию. Сейчас он походил на зверя, переевшего мяса, он ленился подняться с места даже ради лакомого кусочка.

Он был рад, что Савелий обратился именно к нему, хотя понимал, что кроме обыкновенной симпатии не последнюю роль здесь играет грамотный расчет. И прежде чем обратиться к Злобину с предложением, Савелий не однажды перестраховался и поспрашивал о нем всех уважаемых людей Сухаревки, не запачкан ли их воспитанник в чем-нибудь крамольном. Филимон улыбнулся, он не сомневался в том, что Савелий Николаевич собрал о нем ворох самых благоприятных рекомендаций.

Филимон согласен был носить за Савелием чемодан с отмычками, но не смел даже мечтать о том, что когда-нибудь им придется поработать в паре.