Медвежатник

— Чего же ты замолчал, Савельюшка? — ласково спросил Парамон Миронович.

— Что ты хочешь от меня услышать, Парамон? — усмехнулся Савелий. На столе стоял бокал с пивом, здесь же, в глубокой глиняной тарелочке, лежали мелкие сухарики. К пиву Савелий так и не притронулся, а сухарик, взяв в руки, повертел, после чего с аппетитом сжевал. — Чтобы я кинулся к тебе на шею и пустил слезу?

— Ох и ершистый ты, Савельюшка, — расхохотался Парамон Миронович. — Ну в точности Николай! Лучше скажи мне, что дальше будешь делать? Вижу, что ты не успокоишься, привык быть первым. Вон газетчики пишут: за неделю вскрыто еще три сейфа в Москве.

— Ты не радуешься моим удачам? — улыбнулся Савелий.

— Да боюсь, как бы ты в капкан не угодил. В полиции, чай, тоже не дураки сидят.

— Ничего, как-нибудь прорвемся, — отозвался Савелий.

— И чего же ты намерен делать дальше? — с лукавинкой поинтересовался Парамон.

— Пока еще не решил, — откровенно признался Савелий, — но меня очень забавляет вся эта история. Может быть, они придумают что-то еще? А пока я обожду.

И, посмотрев друг на друга, громко расхохотались.

Глава 43

— Господа, это не светский раут, это деловая встреча, которая должна расставить все точки над «i», — произнес Аристов, когда за последним гостем закрылась дверь.

В его кабинете находилось два десятка банкиров. Люди серьезные и неулыбчивые, каждый из них знал вес своему слову, а потому все как один они были малоразговорчивы.

Григорий Васильевич прекрасно знал, какую они представляют из себя силу. Каждый из них владел капиталом, вмещающим бюджет нескольких городов. Они владели огромной недвижимостью не только в Москве и Санкт-Петербурге, но имели также доходные места по всему миру, и, когда случалось бывать в Европе, хозяева гостиниц ковровыми дорожками стелились у их ног. Это кажется, что страной управляет правительство, на самом деле власть принадлежит финансовым магнатам, способным в одночасье снять с премьер-министра штаны.

С такими людьми полагалось дружить, и Аристов, как никто, усвоил эту истину.

Он улыбнулся, давая понять, что беседа пройдет доверительно, и продолжал:

— Я пригласил вас по поводу интересующего вас вопроса. С вашей стороны ко мне были нарекания. Я принимаю их все без исключения, но нельзя сказать, что мы бездействовали. Это не так. Пока мы всем сыскным отделом гонялись за неуловимым медвежатником, было раскрыто несколько дерзких ограблений. Выявлена не одна шайка мошенников и перекупщиков. Все они взяты под стражу.

— Извините, господин Аристов, возможно, все это очень интересно, и мы готовы порадоваться за ваши успехи в службе, но нас в первую очередь интересуют наши дела. Вы обещали нам подарок — выловить этого медвежатника. Но дело по-прежнему не двигается.

Аристов встал. Теперь он хорошо видел всех, даже тех, кто скромно устроился у самой двери. Среди них оказался и старик Арсеньев. Еще тот крокодил — сожрет целиком, даже косточки сплевывать не пожелает. У генерала на Арсеньева было небольшое досье, но каждый лист из этой папки стоит многого. Если Арсеньев станет совсем неуправляемым и будет добиваться его отставки, тогда можно будет передать несколько бумажек, исписанных убористым почерком, какому-нибудь ретивому репортеру. Конечно, он не сумеет добиться его увольнения, но на коммерческих делах его вторая жизнь может отразиться значительно: кому захочется иметь дело с человеком, совращающим малолеток. Дорога в высший свет Арсеньеву будет закрыта навсегда. Совсем неважно, что между любовниками вспыхнуло чувство, и, прежде чем прыгнуть в постель старика, она некоторое время обслуживала весьма влиятельных людей. Важно то, под каким углом составлены материалы.

Аристов улыбнулся Арсеньеву. Старик по-своему оценил расположение генерала и ответил снисходительным кивком.

— Хочу вам сначала напомнить, что мы имеем дело с весьма талантливым субъектом, справиться с которым очень непросто. Пострадали не только вы, господа, пострадали банкиры по всей России. У меня имеются данные, что подобные ограбления произошли за последние месяцы в Польше, Малороссии, Лифляндии. Он просто неутомим.