— Хорошо, — протянула Мидори. — Гораздо лучше, чем ты заслуживаешь.
Я все еще не мог прийти в себя. Да, давненько у меня не было такого секса...
— Обидно, что ты мне не доверяешь!
— Мидори, дело не в этом, просто... — начал я и осекся. — Я тебе верю, извини, что был слишком резок.
— Я имела в виду твой сон.
В отчаянии я закрыл лицо руками.
— Не могу, просто не могу... — Никакие слова не способны передать эту боль. — Не могу об этом говорить. Те, кто там не был, не способны понять...
Аккуратно убрав мои руки с лица, Мидори поднесла их губам. Ее тело мерцало в лунной дымке, и мне почудилось, что с небес спустился ангел.
— Тебе нужно выговориться, — промолвила она. — Пожалуйста, расскажи, что тебя мучает.
Я посмотрел на кровать: в призрачном свете сбитые простыни казались частью лунного пейзажа.
— Мама... она была католичкой и в детстве часто брала меня в церковь. Отцу все это не нравилось, но исповеди я не пропускал, рассказывая обо всех своих проделках, драках, ненависти и одиночестве. Сначала это было пустой бравадой, а потом вошло в привычку... Все это было до войны. А на войне... о таком ни на одной исповеди не расскажешь.
— Нельзя же держать все в себе... Воспоминания отравляют твою душу!
Мне действительно захотелось выговориться. Но если Мидори испугается и отвернется?
Нужно принять какое-то решение. О ее отце я, естественно, умолчу, зато расскажу кое-что пострашнее.
Когда я заговорил, мой голос звучал на удивление спокойно.
— Тогда тебе придется услышать о зверствах, Мидори, настоящих зверствах.
Чудесная присказка, но девушка не испугалась.
— Я не знаю, что ты сделал, — тихо сказала она, — однако это было давно. В другой жизни.
— Какая разница? Ты не поймешь, и так даже лучше... — Я снова закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от собственного прошлого.
— Знаешь, иногда я собой даже гордился. Далеко не каждый способен воевать во вьетнамском тылу. Некоторые парни с ума сходили от страха, когда вертолет улетал, оставляя нас среди бескрайних джунглей. А мне все нипочем. Только во Вьетнаме я провел более двадцати операций, каждый раз рискуя жизнью, и сумел остаться невредимым.