— Нет. Но мне самому было бы неприятно. Я бы себе этого не простил. Понимаешь, я просто не могу по-другому.
— А когда ты найдёшь тех, кто убил Громова, — что будет дальше?
— Ничего. Займусь другим делом. На мой век их хватит с избытком.
— Я, кажется, понимаю… Не очень, но понимаю.
— Да, поначалу это здорово удивляет. Словами объяснить сложно. Надо почувствовать… Что-то давно я не наливал!
Ольга выпила до дна. Подняла кружку:
— Плесни, у меня кончилось.
Акулов налил девушке «пепси-колу». Себе тоже добавил. Есть продолжили молча.
— Чай будешь? — спросила Ольга, собирая грязные тарелки.
Акулов посмотрел на водку и отрицательно покачал головой.
— Я себе налью, если не возражаешь.
— Пей.
К чаю ничего не было — он как-то не подумал об этом, а в квартире, как и предупреждал Ермаков, все продовольственные припасы ограничивались спиртным.
— Заварка хорошая, — Ольга вернулась к столу. Села на табуретку, поджав под себя одну ногу. Спросила задумчиво: — По-твоему, это за нами охотились? Хотели убить?
— Охотились точно. Но убивать, может быть, не хотели.
— Сашку жалко. Как его?..
— Зарезали.
— Ужас! — она снова, как и у себя дома, намотала на палец локон. — Ты говоришь: он, потом ещё кто-то, а теперь, может быть, я… Но я не понимаю, за что?! Все время прокручиваю в голове, думаю — и не понимаю. Я же ничего такого не знаю!
— Они могут считать по-другому. А могут и ничего не считать, а просто хотеть подстраховаться. Ушлые ребята, ты же сама это видела. Мозг у них, правда, один на двоих. И тот — спинной.
Ольга замолчала надолго. К чаю почти не притрагивалась. Сидела, глядя перед собой. Акулов напротив, подливал раз за разом. Спиртное не действовало — последствия стресса и обильной еды. Чувствовал, что Ольга колеблется. Что-то у неё есть на уме! Решил события не форсировать. Сама расскажет.