Однажды он поверил Левицкому. Михей не отступит и пойдет на смертельный контакт с бывшими однокурсниками. Но не потому, что он научил его этому, а потому, что не смог отучить от того, что ему привили на татами.
Матвееву показалось, он нашел выход, который и выходом-то не назовешь, так, смотровое окошко. Ему не хотелось оправдываться перед этим парнем, а просто сказать правду.
Он вынул листок со своими ночными выкладками и резолюцией генерала Бурцева и рядом написал:
Подозвав официанта и сделав ему заказ, он с этого времени смотрел только вперед, через пролив Святого Петра, шириной не больше шестидесяти метров.
Официант стал слева от Наймушина и поставил перед ним стакан с коктейлем. Негромко добавил:
– От господина, который пожелал остаться неизвестным. Кажется, он что-то написал на салфетке.
Михей поднял стакан с «салфетки», отпил глоток, бросил взгляд на сложенный вчетверо лист бумаги. Взял его, отер губы, еще раз, развернув листок, и положил перед собой. Он тут же узнал почерк Матвеева.
И только после этого Михей прочитал резолюцию:
И размашистая подпись.
– Передай Матвееву, что я не в обиде на него, – чуть слышно прошептал Михей, скомкав бумагу. – И поторопил Родионова: – Ну, давай иди.
Через минуту Матвеев набрал номер Иво Фалкони:
– Паспорта агентов на пограничном посту?
– Разумеется. – Голос Иво вибрировал от волнения. – И наш венецианский партнер трусит по этому поводу. У него в кармане паспорта на людей, которых ищут за убийство. А ты говорил, что на уме у них горные велосипеды, горные маршруты, родниковая вода. Он не сможет пропустить их, ты это понимаешь? Забрать документы? Ведь все закончилось, не так ли?
– Наоборот, – внес ясность Матвеев, не кривя душой. – Все только начинается. Паспорта не трогать. Нужно завершать операцию. Мне никто не отдавал приказа закрывать эвакуационный коридор. Наоборот, действует приказ: эвакуировать разведгруппу ранее установленным коридором. Может, кто-то ошибочно посчитал разведчиков мертвыми, но я вижу их живыми. Действуем по плану.
– А твои агенты придержатся плана?