– Уверен?
– Конечно. Мое появление вызвало у него шок. Он долго не мог выйти из этого состояния. Я взял его тепленьким и раскрыл заговор. А долгое томление в таможне не принесло бы таких результатов.
– Считаешь свои действия оптимальными?
– Если вы посмотрите на меня по-другому…
– Прости? – Вентура округлил глаза.
– Вы видите во мне человека, который полгода боролся с финансовыми преступлениями и незаконным оборотом наркотиков, а последние пятнадцать лет протирал штаны в кресле шефа безопасности второсортного аэропорта. Вы смотрите на меня и на возникшую проблему с точностью до наоборот.
– Ты тут много наговорил. На кассету не поместится. – Вентура продолжил в таком же неторопливом темпе: – Ежели тебе доведется столкнуться нос к носу с агентами из группы обеспечения, сделай вид, что не узнаешь их. Мне только что сообщили следующее. На месте, которое Левицкий указал как закладку с оружием, мои люди ничего похожего на оружие не обнаружили. Если, конечно, не считать оружием камни.
Видя в Сангалло бойца осажденной крепости, решившегося держаться до конца, Вентура поначалу бессильно рассмеялся.
– Позволь мне высказать свою точку зрения на инцидент в Чампино. Если ты спросишь, почему я раньше не высказал ее, я отвечу: не хотел касаться другого политического события. Инцидент произошел накануне встречи двух президентов – России и Италии. Пограничное столкновение я расцениваю как провокацию, цель которой – повлиять на качество переговоров или сорвать их. Левицкий признался в покушении на генерала ГРУ, назвал организацию, на которую он работает: военная контрразведка. Чем рискует Левицкий? Как только российский президент покинет нашу страну, Левицкий откажется от своих показаний. Мы не сможем доказать, что он – не Глушко. У него есть паспорт гражданина Российской Федерации. У нас нет даже копии удостоверения на имя Левицкого. Мы можем поднять данные на совместную операцию 2004 года, найдем там имя капитана Левицкого, который принимал участие в задержании преступников, но не выступал в роли преступника, и у нас нет его отпечатков пальцев. Как еще можно идентифицировать его? Мое мнение по этому делу таково. Имеем ли мы дело с провокацией или с реальным покушением на генерала ГРУ, неважно. Неважно до определенного момента, о котором я уже сказал. За срыв переговоров, даже за тень, брошенную на глав двух государств, с нас снимут голову.
Сингалло усмехнулся:
– По-вашему, выходит, провокация замешана на совпадениях? Выходит, Левицкий или его шефы с Лубянки ясновидящие? Они высчитали каждую секунду из своих кабинетов, окна которых выходят прямо на наш аэропорт? Увидели, как я подхожу к монитору, а их агент издевательски скалит зубы: «Видишь меня, урод?» А может, картинки с мониторов дублируются прямо в Кремль? Каждая бойница – здоровенный телевизор.
– Провокация не может быть замешана на чем-либо, – взял менторский тон Вентура. – Она организована. И не на совпадениях. Когда между событиями нет никакой связи – это совпадения. Ты подошел к Левицкому, когда он проходил таможенные процедуры?
– Вы знаете.
– Отвечай.
– Да.
– Чего тебе еще надо? Ты подоспел вовремя. И Левицкому не пришлось прибегать к радикальным методам, результат которых – вызов начальника службы аэропорта на таможенный терминал. Он мог устроить потасовку, если утрировать, конечно. И как тут не появиться тебе? Русские рассчитывали на вашу встречу.
– Хорошую призму вы соорудили. Смотрите сквозь нее так, как вам хочется.
– Мне так выгодно. Мне так удобнее и спокойнее.
– Может быть, вам выгодно, чтобы генерала ГРУ устранили?
– Идите, Пальмиро. Вы переутомились. Выпейте коньяка и отдохните.