Удугова упоминание о национальном чеченском промысле, связанном с похищением людей больно задело.
— При том, Мовлади, что именно это настраивает против вас весь мир, а вы продолжаете делать вид, будто ничего не замечаете. Даже Масхадов, хотя он и президент, ни разу не высказал своего отношения к похищению иностранцев. Это затрудняет общение с вами не только мне.
— Причем тут Масхадов?
— При том, дорогой. Ты, конечно, слыхал выражение: «местечковый еврей»? Так называли людей, делавших мелкие деньги, но веривших, что они занимаются серьезным бизнесом. Подобным образом ваш Масхадов — местечковый вайнах.
— Бадри, я могу обидеться.
— Попробуй.
Должно быть Бадришвили хорошо знал, что обидеть Удугова, критикуя или даже осмеивая Масхадова невозможно. При всей демонстрации их внешней лояльности друг другу Удугов не любил президента и давно уже примерялся к его креслу. Примерялся, хотя и понимал, что реальной возможности — ни путем выборов, ни путем переворота перейти в президентский кабинет у него нет шансов. Реальной властью в Чечне обладали те, кто возглавляли вооруженные формирования своих сторонников. Именно они и создавали политический климат в республике. Больше того, надеяться, что приход кого-то из конкурентов Масхадова на высший государственный пост не сметет Удугова с его стула было бы опрометчиво. У каждого волка свои волчата.
— Попробуй, но сперва подумай, я тебе хоть раз говорил неправду? Короче, не спеши изображать обиду. Иметь самолюбие хорошо, но бизнес с самолюбием не считается. Бизнес знает один критерий — выгоду. И от этого надо скакать. Давай честно. Ты веришь, что не наступит момент, когда тебе придется бежать с Кавказа?
— Мы не поддадимся русским и скорее поляжем, чем оставим родину.
— Мовлади! Отбрось риторику. Пусть в кровавой борьбе путь к аллаху пробивают себе другие. Ты уже вкусил политики и бизнеса и не тебе становиться моджахедом. Кстати, я не говорил, что бежать вам придется от русских. Побежите от своих, которые сейчас живут хуже некуда.
— Хорошо, я понял. Скажи, как там обстоит с Исрапиловым?
— Все нормально. Команда прошла, его выпустили.
— Отлично. Когда мне ждать Кудидзе?
— Он вылетит сегодня, э-э, тебя устроит?
Ярощук сошел с троллейбуса на остановке «Улица Демьяна Бедного». До дома отсюда ему оставалось пройти метров триста по удивительно красивой для большого города березовой аллее. Он любил это место, тихое и уютное.
На углу рядом с палатками, забитыми стандартными для столичной торговли товарами — пивом, сигаретами, жвачкой. И тут же, отойдя от одного из ларьков, к нему навстречу шагнула высокая стройная дама. Она сделала это так уверенно, что Ярощук сперва даже попытался угадать не знакомы ли они, но тут же пришел к выводу, что не знакомы.
— Вы в этом районе живете? — спросила дама. И, не ожидая ответа, поинтересовалась. — Это улица Демьяна Бедного?
— Она самая, — ответил Ярощук. — Вы что-то ищите?
— Тухачевского девятнадцать. Это далеко отсюда?
— Нет, рядом. Если хотите, я вам покажу.